| Я с трудом встал на ноги и огляделся, пытаясь восстановить в памяти картины и явления, только что заполнявшие мое сознание, но тщетно: все открывшееся мне, вплоть до самой ничтожной детали, было начисто стерто возвратной волной реального мира, вытеснено моим человеческим я. Так приливная волна вмиг слизывает замысловатый рисунок на песке. Но я понимал, что открывшееся мне не ушло, я ощущал его присутствие под плотным покровом вернувшегося ко мне человеческого сознания. |
| And I wondered, vaguely, as I stood there, if this burial of the matters transmitted by my friend might not be for my own protection, if my mind, in a protective reflex action, had covered it and blanked it out in a fight for sanity. And I wondered what it was my inner self might know that I no longer knew-surely there was nothing I could remember now which seemed so dangerous that I could not be allowed to know it. |
Оглушенный, я стоял, размышляя, была ли эта потеря памяти защитной реакцией организма, блокировавшего переданную Свистуном информацию, чтобы предохранить меня от умопомешательства. И еще я гадал о том, какие тайны канули в глубины моего подсознания, — видит Бог, я был уверен, что в них нет ничего опасного и ничего, что мне запрещалось знать. |
| I stumbled over to the fire and hunkered down beside it. Picking up a stick of firewood, I stirred the ashes and at their heart, buried deeply, I came upon a still glowing lump of fire. Carefully I fed tiny slivers to it and a pale ribbon of smoke curled up and in a moment a tiny flame began to flicker. |
Я склонился над костром, присев на корточки. Разворошив золу палкой, я наконец добрался до тлеющих в глубине углей. Аккуратно положив на них сухие щепки, я дождался, когда над костром снова, вздрагивая на ветру, заструилась бледная лента дыма, и на дровах заплясал веселый язычок пламени. |
| I crouched there, in the silence, watching and nourishing the flame, bringing the fire of the night before back to careful life. I could bring back the fire, I thought, but nothing else. |
Сжавшись в комок, я молча сидел, глядел на огонь и подбрасывал в костер щепки — медленно возвращал его к жизни. В моих силах вернуть жизнь костру, подумал я, но в остальном я бессилен. |
| Of the night before nothing now remained except myself and the hulking robot. It had come to this, I thought. |
Прошедшая ночь унесла с собой всех, кроме меня и неуклюжего робота. Все пришло к логическому концу. |
| Of four humans and an alien, there was but one human left. |
Из пяти разумных существ — четырех людей и одного инопланетянина остался один, им оказался я. |
| I wavered close to self-pity, but brought myself sharply back from it. |
Я уже был близок к тому, чтобы распустить нюни и пожалеть себя, но быстро преодолел минутную слабость. |
| Hell, I'd been in tight jams before. I'd been alone before-in fact, I usually was alone. So this was nothing new. |
Черт побери, ведь бывал же я и до этого в переделках. И в одиночестве мне не впервые оставаться, если уж по правде сказать, то почти всегда я и был один. Так что в этом для меня нет ничего нового. |
|
|
| George and Tuck were gone and no tears shed over them. Hoot was gone and there might be tears for him-no, not for him, but rather for myself, for he had changed somehow, in some way I could not understand, into a better form of life, to exist on a higher plane of sentience. |
Джордж и Тэкк сгинули, и я о них не плакал, они просто не заслуживали ни единой слезы. Свистун ушел, вот уж действительно о ком стоит пожалеть, хотя в этой истории скорее пожалеть следует меня, так как он трансформировался, приняв более совершенную форму, перешел на новый высший уровень развития. |
|
|
| The one who mattered, I knew, the only one who really mattered, was Sara and she, as well as Hoot, had gone where she'd wished to go. |
Единственная родственная душа, человек, по-настоящему дорогой мне — Сара, ну что ж, она, как и Свистун, ушла в свой мир, о котором всегда мечтала. |
| With a sense of shock I realized that George and Tuck also had gone where they'd wished to go. Everyone had had a place to go-all except myself. |
Особенно убивала меня догадка, что Джордж и Тэкк тоже где-то нашли то, чего искали, свой идеал. Для всех нашлось место для всех, кроме меня. |
| But what, I asked of myself, of Sara? I could go down into the valley and drag her out, kicking and screaming. |
Но что же все-таки будет с Сарой, спрашивал я себя. Конечно, можно пойти в долину и выгнать ее оттуда пинками. |
| Or I could sit around a while and wait for her to come to her senses and come back by herself (which, I told myself, would be a waste of time, for she never would). |
Или можно переждать, пока она одумается, обретет чувство реальности и вернется сама (что, по моему убеждению, было совершенно невозможно, так как добровольно она никогда не вернется). |
|
Или можно, не мудрствуя лукаво, послать все к черту и пойти назад, взяв курс на город. |
| Or I could simply say the hell with it and go stumping down the trail, heading for the city. |
|
| I could take the latter course, I argued with myself, with no particular sense of guilt. Certainly any responsibility had been amply discharged. I had fulfilled my part of the bargain.
|