All Flesh is Grass [Роковая кукла, параллельный перевод]

— Совершенно верно, — сказал я.

“But I wait,” he wailed “You go off to Earth and waiting still I am. I may be wait forever. If you want her, most kindly being, why don't you come back and say to her.. .”
— Вот я буду ждать, — захныкал Пэйнт. — Вы улетите на Землю. А я все буду ждать и ждать ее. Может быть, ждать вечно. Если вам, добрейшему из живых существ, так хочется, чтобы она вернулась, почему бы не пойти в долину и не попробовать ее уговорить...

“I can't do that,” I said. “Damn fool though she may be, she has to have her chance. Like George. Like Tuck.”
— Да не могу я этого сделать, — взорвался я. — Какой бы дурой она ни была, она тоже должна воспользоваться своим шансом. Как Джордж и Тэкк.

And I was surprised when I heard what I was saying.
Я сам был удивлен больше всех, что набрался смелости такое сказать. Необходимо было решение. Требовалось принять решение. И вот, наконец, оно пришло — без размышлений, без колебаний, — это был выход, продиктованный не логикой, а пришедший по наитию.

Decision, I had told myself. There was a decision to he made. And here, finally, I had made it-without thought, with no pondering, a decision made without any reason, on no more than instinct.

As if I, myself, may not have made it, as if someone else, standing off somewhere in the wings of time, had made it for me. As if Hoot had made it for me.
Словно не я, а кто-то другой, наперекор моей воле принял это решение за меня. Может быть, это сделал Свистун.

And as I thought of this, I remembered him telling me that I could not interfere, almost pleading with me not to go back into the valley and drag her out of there, as I had said I'd do.

Подумав о нем, я сразу вспомнил, как он настойчиво уговаривал меня не вмешиваться, умолял не холить в долину, чтобы вызволить оттуда Сару, когда я заявил о своем намерении.

Stricken, I wondered how much of himself Hoot had left in me when he'd gone into his third self.
Обескураженный этим, я размышлял: сколько же от себя оставил во мне Свистун перед исчезновением.

And I tried to snare some remembrance of what it had been like, hand in tentacle, but all of it still was buried, out of reach, somewhere inside my mind, and I couldn't reach it.
Я снова попытался восстановить в памяти то, что со мной происходило, когда мои руки были сомкнуты с его щупальцами, но так и не смог вспомнить: мои впечатления были погребены в бездне подсознания, в глубинах, недоступных человеческой воле.

“Then I return,” said Paint, “full of sadness, but obedient. Earth it may not be, but better than the gully.”
— В таком случае я возвращаюсь, — вздохнул Пэйнт, — преисполненный грусти, но покорный. Хоть здесь и не Земля, но все же и не ужасное ущелье.

He turned to go, but I called him back. I took the rifle and the cartridge belt and tied them to the saddle.
Он уже развернулся, чтобы уйти, но я остановил его. Я взял винтовку и патронташ и привязал их к седлу.

“The weapon she left for you,” Paint told him. “No need of it has she.”
— Оружие она оставила вам, — запротестовал Пэйнт. — Ей оно не нужно.

“If she comes out, she will,” I said.
— Если она вернется, оружие ей пригодится, — ответил я.

“She not coming out,” Paint declared. “You” know not coming out. Stars in her eyes she had when she go between the rocks.”
— Она никогда не вернется, — объявил Пэйнт. — И вы знаете, что она не вернется. Ее глаза так сверкали, когда она проходила через ворота.

I didn't answer. I stood and watched him as he turned and went back down the trail, going slowly so he'd not be out of hearing if I should call him back.
Мне нечего было ему сказать. (Я не ответил.) Я молча стоял и наблюдал, как он развернулся и неторопливо зарысил (вдоль) по тропе, (идя медленно) стараясь не забегать слишком далеко, чтобы услышать, если я позову его назад, вдруг передумав. (чтобы он не был вне зоны слышимости если…)

Но я не передумал. (Я не позвал его назад.)

I didn't call him back.

TWENTY-THREE
23

That evening, beside the campfire, I opened the box that I had grabbed off the table in Knight's shack.
Этим вечером, устроившись у костра, я вскрыл шкатулку, которую прихватил со стола в халупе Найта.

We had traveled well that day, although with every step I took I fought against the terrible feeling that something called me back, that, as a matter of fact, there was an actual force which sought to turn me back.
Я шел весь день, и каждый мой шаг сопровождало неприятное чувство чьего-то присутствия, причем этот некто уговаривал меня повернуть назад, и его беззвучный зов был так настойчив, что я ни на минуту не усомнился в реальности существования силы, пытающейся заставить меня вернуться.

Slogging along, I tried to figure who it was (not what it was, but who it was) who tried to hold me back.
В постоянном противоборстве с этой силой я старался понять, кто же за ней стоит (причем у меня не было и тени сомнения — это был именно кто-то, а не что-то).