All Flesh is Grass [Роковая кукла, параллельный перевод]

With the laser rifle they would have been no sweat. But they weren't there and we went on, past the great red building dreaming in the sunlight, past the mighty tree trunk prone upon the ground for miles and the noisome pit centering on the jagged stump.
Теперь, когда у меня было лазерное ружье, боязнь исчезла. Однако их не было. И мы спокойно пошли дальше мимо дремлющего под палящими лучами солнца красного здания, лежащего на земле ствола гигантского дерева и зловонной ямы, окружавшей зубчатую башню огромного пня.

The way seemed shorter than it had on the first trip out. We drove ourselves, as if there were some great urgency. And at night around the campfire Roscoe smoothed out a patch of ground and worked on endless equations, mumbling at his work, half to me, half to himself.
Путь казался короче, чем наше первое путешествие. Мы летели на всех парах, словно догадываясь, что наше время ограничено. Вечерами Роско привычно расчищал участок земли возле костра и продолжал выводить пальцем бесконечные формулы и уравнения, что-то бормоча себе под нос, как будто стараясь убедить в чем-то то ли меня, то ли себя самого.

Night after night, as he wrote and mumbled, I sat with him in the flare of the campfire light and tried to figure out why we were here and not many millions of miles in space, heading back toward the galaxy.
И так вечер за вечером он все писал и бубнил, а я сидел рядом и, наблюдая за игрой пламени костра, старался понять, почему мы находимся здесь, а не за миллионы миль отсюда, в открытом космосе, на пути к своей галактике.

And it came clearly to me that it was not Paint alone, although Paint was a part of it. It was more than Paint; it was Sara who was dragging me back across the empty miles.
Теперь я решился признаться себе, что не Пэйнт был причиной моего безрассудного порыва, хотя обязательство перед ним тоже повлияло на мое решение. И все же мой выбор зависел не от него — Сара притягивала меня к себе через многокилометровые пространства.

I saw her face in the firelight, across the blaze from me, with the lock of hair forever falling in her eyes, with the streak of travel smudge smeared across one cheek, with her eyes looking at me steadily.
Я видел ее лицо в отблесках костра, за прозрачной вуалью легкого дыма; видел ее вечно непослушный локон, щеку, испачканную дорожной грязью, и, главное — ее глаза, пристально глядящие на меня.

At times I pulled the doll from the jacket pocket and sat staring at its face-at that terrible, tortured face-perhaps to cancel out that other face across the fire from me, perhaps in the irrational hope that those wooden lips would part and speak, giving me an answer.
Временами я извлекал из кармана куклу и сидел, изучая ее лицо. Возможно, этим я хотел отвлечь себя от взгляда Сары, неотступно преследовавшего меня. Или, может быть, я смотрел на жестокое лицо игрушки в безумной надежде на то, что эти немые губы разомкнутся и ответят на мучивший меня вопрос.

For, again irrationally, the doll was a part of it as well, a part of all that was happening as many great imponderables seemed to be closing upon collision courses.
Меня не покидало ощущение, будто кукла является необходимым и важным участником всего происходящего, и в резких чертах ее лица пересекаются неуловимые нити закономерностей и противоречий.

At last, after many days, we climbed a ridge and saw before us the beginning of that last badlands area-where the hobbies had deserted us and we'd found the pile of bones and Paint.
Наконец, после долгих дней пути мы взобрались на крутой склон и увидели холмистую, изрезанную оврагами равнину, открывающую дорогу к страшному ущелью.

The trail led down the rise and across a flat and climbed, twisting, up into the badlands.

Тропа сбегала вниз под гору, пересекала небольшую ровную площадку и, извиваясь, карабкалась по каменистым склонам холмов.

Far up the trail, just this side of the point where it plunged to disappear into the badlands, something was moving, a tiny point of light flashing in the sun.
Вдалеке, почти рядом с линией, где тропа терялась в неровных складках местности, по направлению к нам двигалась какая-то точка, маленькая блестка, сверкающая на солнце.

I watched it, puzzled for a moment, and then it moved into a position on the trail where it was outlined against the darker ground behind it. And there was no mistaking it-the rocking, bobbing lope.
Я некоторое время удивленно наблюдал за ней, пока она не выползла на участок, где ее можно было лучше рассмотреть на контрастном фоне более темной земли. Теперь я не мог ошибиться — эту тряскую подпрыгивающую иноходь нельзя было ни с чем спутать.

Roscoe spoke quietly beside me. “It is Paint,” he said.
Роско тихо сказал:

— Это — Пэйнт.

“But Paint wouldn't come back without.. .”
— Но Пэйнт не может пойти назад без...

And then I was running down the slope, waving my arms and shouting, with Roscoe close upon my heels.
И вот я уже мчался вниз по склону, размахивая руками и безумно крича. Роско бежал вслед за мной.

From far off she saw us and waved back at us, a little gesturing doll upon the loping Paint.
Сара увидела нас издалека и помахала рукой в ответ. На расстоянии она была похожа на крошечную куколку с двигающимися ручками, посаженную верхом на лошадку-качалку.