“Senator,” I told him, “there is one thing no one seems to grasp. We are not dealing with another nation, nor with other humans. We are dealing with an alien people...”
“That makes no difference,” said the senator. “We must do it our way.”
“That would be fine,” I said, “if you can make the aliens understand.”
— Мне кажется, сенатор, — сказал я, — все мы забываем главное. Мы сейчас имеем дело не просто с другим государством, с другими людьми. Мы имеем дело с чужими существами, с пришельцами из другого мира.
— Это все равно, — сказал сенатор. — Мы должны действовать так же, как всегда.
— Оно бы неплохо, только надо еще, чтобы они нас поняли, — заметил я.
“They'll have to wait,” said Newcombe, primly.
And I knew that it was hopeless, that here was a problem which could not be solved, that the human race would bungle its first contact with an alien people. There would be talk and argument, discussion, consultation—but all on the human level, all from the human viewpoint, without a chance that anyone would even try to take into account the alien point of view.
— Придется им подождать, — сухо сказал Ньюком.
Меня взяло отчаяние. Безнадежно. Ничего тут нельзя решить, человечество не готово к этой встрече, мы только все испортим, все загубим. Пойдут нескончаемые споры, разговоры и переговоры, обсуждения и словопрения, — и все на нашем, человеческом уровне, все только с наших позиций, никто даже не попытается понять, что думают и чего хотят пришельцы.
“You must consider,” said the senator, “that they are the petitioners, they are the ones who made the first approach, they are asking access to our world, not we to theirs.”
“Five hundred years ago,” I said, “white men came to America. They were the petitioners then...”
“But the Indians,” said Newcombe, “were savages, barbarians...”
— Учтите, что в речи просителей выступают они, а не мы, — заявил сенатор. — Они, а не мы начали переговоры, они хотят доступа в наш мир, а не наоборот.
— Пятьсот лет назад белые прибыли в Америку, — сказал я. — Очевидно, тогда они выступали в роли просителей...
— Но индейцы были дикари, варвары! — возмутился Ньюком.
I nodded at him.
“You make my point exactly.”
“I do not,” Newcombe told me frostily, “appreciate your sense of humour.”
“You mistake me,” I told him. “It was not said in humour.”
Я кивнул:
— Вы совершенно точно выразили мою мысль.
— У вас не слишком удачная манера острить, — ледяным тоном произнес Ньюком.
— Вы меня не поняли, — сказал я. — Я и не думал острить.
Davenport nodded. “You may have something there, Mr Carter. You say these plants pretend to have stored knowledge, the knowledge, you suspect, of many different races.”
“That's the impression I was given.”
“Stored and correlated. Not just a jumble of data.”
— Пожалуй, в этом что-то есть, мистер Картер, — заговорил Дэйвенпорт. — По вашим словам, эти растения уверяют, что они хранят огромные запасы знаний. И, как вы полагаете, это — познания многих разумных рас.
— Так они мне сказали.
— Запасы знаний, связанных между собой и приведенных в систему. Не просто свалка разнородных сведений.
“Correlated, too,” I said. “You must bear in mind that I cannot swear to this. I have no way of knowing it is true. But their spokesman, Tupper, assured me that they didn't lie...”
“I know,” said Davenport. “There is some logic in that. They wouldn't need to lie.”
“Except,” said the general, “that they never did give back your fifteen hundred dollars.”
— Да, именно система, — сказал я. — Только учтите, я не могу утверждать это под присягой. Я никак не мог проверить, правда ли это. Но Таппер, который говорил за них, уверял меня, что они никогда не лгут.
— Понимаю, — сказал Дэйвенпорт. — В этом есть логика. Им незачем лгать.
— Однако они не вернули вам полторы тысячи долларов, — вставил генерал Биллингс.
“No, they didn't,” I said.
“After they said they would.”
“Yes. They were emphatic on that point.”
— Не вернули.
— А говорили, что вернут.
— Да, это они мне твердо обещали.
“Which means they lied. And they tricked you into bringing back what you thought was a time machine.”
“And,” Newcombe pointed out, “they were very smooth about it.”
— Значит, они лгут. И они хитростью заставили вас принести на Землю какую-то штуку, которую вы считали машиной времени.
— Это они очень ловко подстроили, — заметил Ньюком.
“I don't think,” said the general, “we can place a great deal of trust in them.”
“But look here,” protested Newcombe, “we've gotten around to talking as if we believed every word of it.”
“Well,” said the senator, “that was the idea, wasn't it? That we'd use the information as a basis for discussion.”
— Не думаю, что мы можем всерьез им доверять, — сказал генерал Биллингс.
— Но послушайте, — спохватился Ньюком, — мы уже стали разговаривать так, как будто поверили каждому слову этой басни.
— Так ведь с этого мы и начали, — напомнил сенатор Гиббс. — Мы решили принять сведения, которые нам сообщил мистер Картер, за основу для обсуждения.
“For the moment,” said the general, “we must presume the worst.”
Davenport chuckled.
“What's so bad about it? For the first time in its history, humanity may be about to meet another intelligence. If we go about it right, we may find it to our benefit.”
— В данный момент нам следует подготовиться к самому худшему, — провозгласил генерал.
Дэйвенпорт даже засмеялся:
— Что ж тут особенно плохого? Впервые в истории человечество может познакомиться с другими мыслящими существами. Если мы будем вести себя разумно, такая встреча может оказаться для нас очень полезной.