С тяжёлыми тучами и лёгким моросящим дождем за окном наконец-то наступило утро понедельника, и Драко почувствовал, как его захлестнула волна беспокойства при виде этого хмурого предзнаменования. Он чувствовал, как его нервы сжимаются в тугой узел где-то в районе живота, когда он, не шевелясь, стоял и пристально смотрел на камин. Последний раз он был в Министерстве в последний день судебных разбирательств. Он содрогнулся при мысли о том тёмном и уединённом зале, где кандалы больно вреза́лись в его руки. Где от дементоров Азкабана его отделял лишь хлипкий дверной проем. Он помнил, как смотрел на ровные ряды судей Визенгамота, а в ответ видел лишь суровые и враждебные лица. Он глубоко вздохнул, пытаясь избавиться от горьких воспоминаний. Изучая бледный мраморный камин, он понял, что боится его больше, чем румынского Длиннорога. С этой мыслью он глубоко вдохнул и сглотнул. Взяв горсть Летучего порошка, он бросил его в огонь и громко сказал:
– Министерство Магии.
Он шагнул в зелёное пламя и почувствовал, как его уносит прочь, пронося мимо, камин за камином, и воздух вокруг него напоминал вакуум. Наконец, он вышел и оказался в атриуме Министерства среди других волшебников и ведьм. Чёрно-зелёная плитка придавала залу мрачный и гнетущий вид. Возможно, его восприятие этого места было вызвано предчувствием беды. Он попытался вспомнить магловскую сказку, которую читал в детстве об Изумрудном городе. Он отступил в сторону, когда сзади на него налетел кто-то, появившийся из пламени камина. Он сделал ещё один глубокий вдох, чтобы успокоиться, и посмотрел на окружающих его людей. Он знал, что не найдет здесь дружелюбных лиц.
Он поймал на себе несколько взглядов исподлобья, но пока не случилось ничего чудовищного. Он шагнул в поток людей и последовал за ними к лифтам. Когда они приблизились к золотым решёткам, до него донеслось бормотание и приглушённые проклятия. Он почувствовал, что его тревога нарастает, но держал голову высоко поднятой и делал вид, что ничего не слышит. Он продолжал смотреть вперёд, как будто лифты были его спасательным кругом. Наконец, один из них прибыл, и он зашёл в него и обернулся, ожидая, что люди последуют за ним и окружат его плотным кольцом. Он поднял глаза и увидел замершую группу людей на площадке у лифта, враждебно смотрящих на него. Он чувствовал, как сердце колотится в груди, пока ждал, когда закроется чёртов лифт. Золотая решётка медленно закрылась, и заговорил бесплотный женский голос; Драко подпрыгнул, когда чья-то рука неожиданно толкнула решётку обратно, удерживая лифт открытым и останавливая побег Драко. Он посмотрел в знакомое лицо и пожалел, что согласился на эту должность, потому что эта поездка в лифте, вероятно, будет худшей в его жизни.
Рон и Гермиона Уизли вошли в лифт и оказались лицом к лицу с ворчащей толпой людей перед ними.
– Прошло пятнадцать лет! Переступите уже через это, – прокомментировал Рон, когда решётка наконец закрылась, и лифт начал движение.
Драко приподнял бровь и слегка улыбнулся такому неожиданному повороту событий. Лифт внезапно остановился, и Драко занервничал. Чувство усилилось, когда он заметил палочку у Гермионы в руке.
– Не волнуйся так, Малфой, мы не причиним тебе вреда, мы просто хотим поговорить, – улыбнулся Рон, и Драко сразу же ему не поверил.
– Что вы хотите? – спросил Драко, нахмурившись.
– Информацию, – сказала Гермиона.
– Информацию о чём? – подозрительно спросил Драко, – Я больше не общаюсь с Пожирателями смерти, я ничего не знаю.
– Не о них! То, о чём нам нужно поговорить, гораздо важнее, – Рон улыбнулся и пренебрежительно махнул рукой.
– О чём же? – спросил Драко.
– Это насчёт Гарри, – наконец сказала Гермиона, – Что ты замышляешь?
Драко изучал её лицо, пытаясь понять её скрытый мотив, но не мог найти его.
– Поттер? Ничего, а что?
– Мы знаем о мантии, – сказал Рон, прислоняясь к деревянной обшивке лифта.
Драко сглотнул и постарался говорить спокойно.
– Не понимаю, о чём ты, Уизли.
– Хорошая попытка, Малфой. Мы о той, что ты дал Гарри на встрече выпускников, – сказала Гермиона, её палочка подрагивала в руке.
– О, – ответил Драко, не зная, что сказать, и надеясь, что тишина спасёт его.
– Что ты замышляешь? – снова спросила она.
– Ничего, – ответил Драко, поднимая руки в знак капитуляции.
– Тогда к чему была эта мантия? Что ты с ней сделал?
– Что? Ничего! Он выглядел так, будто замёрз, вот и всё, – выпалил Драко, – Я ничего не делал с мантией, она моя собственная, – он не добавил, что это, вероятно, его любимая вещь, которая неожиданно сыграла против него.
– И всё? – спросила Гермиона.
– Откуда такой интерес к моей одежде, Грейнджер? – возмутился Драко, стараясь не скатиться до школьных издёвок. Он знал, что они просто защищают друга.
Гермиона насмешливо фыркнула:
– Почему ты так мил с Гарри? Это не в твоём характере.
– Мы не виделись пятнадцать лет, Грейнджер, и я уверен, вы пропустили немало изменений в моём характере, – холодно ответил он.
– Но ты же ненавидишь Гарри, ты всегда ненавидел… – начала она.
– Разве? – Драко знал, что весь его вид показывал спокойствие и отчуждение, когда он вновь спрятался под маской безразличия.
– Что бы ты ни задумал, если причинишь ему боль… – начала она, но Рон перебил её.
– Если ты причинишь ему боль, ты дорого заплатишь! И, между нами, мы можем сделать так, чтобы это выглядело как несчастный случай! – он премило улыбнулся так, словно только что не он угрожал бывшему сокурснику.
– Ой, Уизли, это ты так даёшь мне своё благословение? – саркастически спросил он.
– Может быть, – рассмеялся Рон. Драко закашлялся, не ожидая такого ответа. Он посмотрел на Рона широко раскрытыми глазами, – Не смотри так потрясённо, Малфой, Чарли писал не только о драконах в своих письмах домой, – подмигнул Рон, и Драко скинул с себя маску хладнокровия, в ужасе уставившись на Рона. Он почувствовал, как лифт ожил и спустился на второй уровень.
Рон и Гермиона ухмыльнулись, когда лифт остановился. Они вышли, пожелали ему приятного первого дня и скрылись из виду.
Золотая решётка снова закрылась, оставив его наедине со своими мыслями. Во-первых, он задавался вопросом, что именно Чарли понарассказывал в своих письмах, что заставило Уизли сделать эту дикую догадку, которая, вероятно, была не слишком-то далека от правды. Он почувствовал, как его обдало холодом страха. Знает ли Гарри? Что он думает по этому поводу? Если Рон знает, то, конечно, и Гарри тоже в курсе. Сыграет ли ему это на руку? Он никак не мог определиться, хорошо это или плохо. Он попытался утешиться словами Рона о том, что получил его благословение, независимо от того, осознаёт ли рыжий, на что даёт своё благословение, или нет. Он сделал ещё несколько глубоких вдохов, когда лифт остановился на нужном четвёртом уровне. Когда решётка отодвинулась, его мысли вернулись к работе, а воздух наполнился звуками экзотических существ. Он вздохнул и решил, что сегодня будет хороший день. С этой решимостью он вышел из лифта и направился к Отделу Чудищ.
В принципе, утро выдалось не таким уж плохим, он сидел за письменным столом рядом с одним из заколдованных окон и видел, что и погода снаружи превратилась в чудесный полдень. Было странно сидеть за столом после стольких лет работы в открытом поле. Он переставил чернильницу и перья и принялся возиться с кипами бумаг, ровными стопками лежащими на столе. Он попытался сосредоточиться на той форме, которую ему нужно было заполнить по магическим ресурсам, но окно продолжало приковывать к себе его взгляд. Слова Уизли, казалось, эхом отдавались в его голове, когда он думал об улыбке Гарри и лохматой копне седеющих волос.