И всё же он не хотел просто передавать его, будто Римус был одолженной книгой.
Грант попрощался со многими людьми в течение своей короткой, но всё же насыщенной жизни, и никто из них ни черта для него не значил до Римуса. Грант знал, как жалко это звучало. Ему почти тридцать шесть, и единственные настоящие отношения за это время – одновременно его единственная настоящая дружба.
Что бы ни случилось, они останутся друзьями – это даже не ставилось под вопрос. Но Грант знал, что ему нужно быть практичным, и ему нужно позаботиться о себе, в кои-то веки, Римус всегда принадлежал другому миру; и отчасти это было тем, что делало его таким привлекательным.
Пришло время Римусу вернуться туда, где было его место, и хоть Грант и знал, что какое-то время его отсутствие будет причинять ему боль, это было абсолютно необходимо.
Это напомнило ему о песне Сюзанны Вега – Грант никогда не был человеком, который особо вслушивается в текст песни, не так, как Римус – его душа не лежала к поэзии. Но когда вышел альбом Solitude Standing, ее всё время крутили по радио, и Гранту она довольно сильно понравилась – он всегда хотел купить этот альбом, но руки так до этого и не дошли. У неё был чарующий голос, и эта конкретная песня была призрачной и странной.
А потом Римус рассказал ему, о чём она, и он ее возненавидел.
Обычно ему не нравились сказки – когда он переосознал свою ориентацию в возрасте шести лет, идея о храбрых рыцарях, спасающих дам в беде, перестала его особо вдохновлять. Но что-то в Калипсо действительно задело его за живое.
Он знал, что он не был сиреной, которая сидела на скалах и светила сиськами для проплывающих моряков, но он знал Римуса. Он знал Римуса вдоль и поперёк. Он видел, как он изменился, когда Сириус вернулся.
Сначала Римус держался за Гранта как за своего защитника, что было довольно логично; небольшая регрессия, наверное, была ожидаема, и Грант всегда делал всё возможное, чтобы быть твёрдой землёй под ногами Римуса. Но после того, как стресс первых нескольких дней прошёл, Римус и Сириус оба немного расслабились, и всё изменилось. Так сильно изменилось, что это просто шокировало.
Грант не совсем понимал, что у них были за отношения, когда они были молодыми, но теперь он ловили эти проблески. То, как Римус пялился на Сириуса, как будто тот был самым великолепным существом на всём белом свете. Жар в его взгляде, то, как он облизывал языком уголок губ, как будто он думал о чём-то грязном. Римус никогда не смотрел так на Гранта, не с такими чувствами.
И Сириус просто озарялся, когда Римус с ним заговаривал.
Да, они очевидно до сих пор любили друг друга, и это была не та же самая любовь, что существовала между Римусом и Грантом. Он не знал, было это лучше или хуже, но он практически чувствовал, как внутренний конфликт разрывает Римуса. Он не хотел разрывать Римуса на части; никогда не хотел. Он всё ещё хотел защитить его, обезопасить.
И ещё был сам Сириус – чопорный и ядовитый, который постоянно маячил рядом как паук, запуская взглядом кинжалы в Гранта каждый раз, как он заходил в комнату. Он совершенно не скрывал своих чувств, и это безумно злило Гранта, пробуждало в нём желание сражаться за Римуса.
Но это больше не зависело от Гранта. Римус уходил туда, куда Грант не сможет за ним пойти. Они дошли до развилки их дороги, и это было совершенно ясно. Может, это письмо действительно было предзнаменованием.
Он вспомнил картинку, которую он любил крутить в своей голове – они с Римусом в доме у моря читают книги, завтракают в постели и ходят на прогулки в город. Стареют вместе, заводят новых друзей. Если у них будет достаточно большой дом, они могут взять из приюта кого-то – Грант уже много лет хотел это сделать; он хотел заботиться о детях, которых никто больше не хотел, и если он собирался стать социальным работником, то он был бы идеальным кандидатом.
Он позволил этой фантазии затопить его в самый последний раз и затем начал уничтожать ее. Потому что глубоко внутри Грант знал, что Римус всё равно никогда бы не покинул Лондон, и Римус никогда бы не захотел взять кого-то из приюта – он был бы слишком напуган, что навредит им в полнолуние. Это будущее всегда было лишь неким самообманом; оно было больше о Гранте, чем о Римусе.
Пришло время перестать переживать о Римусе и о том, что ему нужно. Теперь это больше не было его ответственностью. Возможно, Грант сможет найти кого-то другого – он надеялся на это, он никогда не перестанет искать. Возможно, кто-то захочет обезопасить его, для разнообразия. И более необычные вещи случаются в мире.
Решение было принято. Грант написал официальный ответ, принимая предложение о работе. Он отправит его по пути отсюда.
Он начал тихо собирать вещи, надеясь, что Римус не вернётся, пока он не закончит. Ему нужно было столько всего сделать – но в то же время и не много. Грант даже удивился, как легко он придумал план. У него был свой счёт в банке, и эта квартира не была в его собственности – он мог остаться в пабе своей тёти в Хоув, пока не найдёт своё собственное жильё. У него есть друзья в Брайтоне, с того времени, когда он жил там раньше. Проще простого, как пальцем об асфальт.
Так что как только он собрался, ему лишь осталось попрощаться. Он надеялся, что он сможет сказать правильные слова и не будет звучать горько и жалко. Он надеялся, что Римус сможет понять, что Грант всегда будет рядом, если он ему понадобится; он прибежит к нему в мгновение ока.
И в то же время он надеялся, что он никогда не понадобится Римусу. Он надеялся, что он оставляет его в надёжных руках.
Закончив собирать вещи, Грант присел на кровать. Он слышал телевизор в соседней комнате, немного чересчур громко. Иногда Сириус оставлял его включенным всю ночь, и это будило Гранта. Но если он выходил его выключить, этот ужасный чёрный пёс просыпался и начинал рычать на него в темноте. Наверное, всё дело в травме; Грант не винил Сириуса, но хотел бы он, чтобы тот не демонстрировал это таким образом.
Мог ли он по-настоящему доверить такому человеку заботу о ком-то другом? Сердце Гранта болело, когда он представлял Римуса – милого, серьёзного, чувствительного Римуса – на месте психологической груши для битья. И он просто смирится с этим, Грант это знал; Римус чувствовал себя таким виноватым из-за заключения Сириуса, что он бы принял любую жестокость в свой адрес. Но это было неправильно.
Грант поднялся. Значит, ему нужно сделать ещё кое-что, прежде чем он сможет уйти.
Ему придётся поговорить с Сириусом.
Комментарий к Лето 1995 года: Грант
Песня в начале – ‘Calypso’ Сюзанны Вега.
========== Лето 1995 года: Сириус ==========
Well, my friends are gone and my hair is grey
I ache in the places where I used to play
And I’m crazy for love.
But I’m not coming on.
I’m just paying my rent every day in the Tower of Song.
Ну, мои друзья умерли, а мои волосы поседели.
Мне больно в тех местах, где раньше я смеялся.
И я схожу с ума по любви.
Но я ничего с этим не сделаю.
Я просто каждый день расплачиваюсь в Башне Песни.
Сириус сидел, свернувшись на диване, обняв себя руками за колени. Он смотрел телевизор. Это было странным маггловским изобретением – немного похожим на кинотеатр, в который он ходил в молодости, только меньше… о нет, о нет… эта мысль вернула ему воспоминание о Джеймсе. О том лете, когда они ходили смотреть один и тот же фильм каждый день и встретили тех маггловских девчонок. Это же было летом? Или на рождество? Тогда мог идти дождь, и кто-то его ударил. Джеймс или Римус? Точно Римус; Джеймс никогда не был жестоким, даже когда Сириус по-настоящему этого заслуживал.
Сириус закрыл глаза, чтобы утонуть в холоде, в жестоких голосах в его голове, которые хотели утащить его обратно сквозь время, обратно к его самым худшим воспоминаниям. Он подумал, что он почувствовал вкус крови, но когда он снова открыл глаза, всё, что он увидел – это гостиную и эту идиотскую говорящую маггловскую коробку.
Это была его гостиная. Или была его когда-то. Она выглядела по-другому, и Сириусу пришлось с трудом вспомнить, была ли она другой, или он просто запомнил ее неправильно. Стены перекрасили, камин до сих пор стоял на месте. Здесь больше не воняло сигаретным дымом, но на ковре под окном до сих пор виднелась прожжёная дыра от сигареты – была ли она здесь раньше? Или это случилось за те годы между?