Корабль начал тонуть. Рухнула охваченная пламенем мачта. Палуба накренилась, затрещали доски обшивки. Медленно, как огромное, смертельно раненое животное, «Искатель» завалился на правый борт и начал погружаться в морскую пучину.
– Пожалуй, зря мы подожгли остров, – задумчиво пробормотал Олаф. – Немного переборщили. Дали, можно сказать, промашку, сморозили, отчебучили, сглупили...
– ...Совершили бессмысленность, – сварливо продолжил Гаолон. – Это ж надо, всего на минуту вас оставил, сходил за подзорной трубой – и на тебе! Чья это была идея?
Тишина. Только плеск волн и свист ветра. Олаф с деловым видом попытался определить направление ветра, а Алладин принялся сосредоточенно рассматривать узлы, стягивающие крохотный плот.
– Все ясно, – вздохнул Гаолон. – Одна голова хорошо, а две, оказывается, лучше. Молодцы! Ловко вы корабль угрохали! Ничего не скажешь. Сообразили, додумались... Вот что значит отнестись к делу творчески!
– Ладно тебе ворчать, – отвёл глаза Олаф. – Словами, брат, делу не поможешь. Зато мы на свободе. Плывём по воле волн, куда хотим...
– Что-то я тебя не пойму, – продолжал ворчать карлик. – Мы плывём по воле волн или куда хотим?
– Главное, что мы снова в море, – проникновенно сказал Олаф. – А всё благодаря Алладину. Между прочим, ты обещал назвать его величайшим чародеем и в честь этого съесть свою шляпу. Помнишь?
– Как не помнить...
– Тогда давай!
– Я признаю Алладина чародеем, – нехотя пробормотал Гаолон. – Не выдающимся, конечно, – тут же добавил он, – а подающим надежды.
– А как насчет шляпы? – напомнил Олаф.
Карлик снял с головы шляпу, обвёл взглядом её широкие поля и коснулся тульи.
– Шляпа останется на моей голове в целости и сохранности, – решительно сказал он. – Я отказываюсь её есть из кое-каких соображений. Мой отказ продиктован стремлением научить Алладина семь раз отмерить, а потом отрезать.
– Но ведь он не портной!
– Лучше быть хорошим портным, чем плохим чародеем! – вскричал Гаолон. – Корабль вы потопили мастерски. Так что вина лежит на вас обоих. Поэтому я выполняю свое обещание ровно наполовину.
– Земля! – закричал Алладин. – Прямо по курсу земля! Это какой-то остров.
– Тебе, наверное, померещилось, – недоверчиво проворчал Олаф. – В Мёртвом море нет никаких островов.
– Но я вижу землю, – настаивал юноша. – Пальмы, тростниковые крыши хижин...
– Это мираж, – авторитетно заявил кормчий, вглядываясь вдаль. – Говорят, такое иногда случается в южных широтах.
– С берега спрыгнули воины, – понизил голос Алладин. – У них на ногах какие-то пузыри... О, небо! Они бегут к нам прямо по воде!
– Тогда это наверняка мираж, – перевел дух Олаф. – Люди ещё не научились ходить по воде. Ты, брат, смочи лоб водой, а потом сильно себя ущипни. Тогда всё пройдет. Гаолон, ты что-нибудь видишь?
– Видеть-то вижу, – задумчиво ответил карлик, – да только не знаю, верить ли своим глазам... Может быть, это обман зрения, вызванный усталостью. Плавучий остров, знаете, основательно меня вымотал. А может, это волшебники? Кто ещё может бегать по воде?
– Воины нас окружают! – возбуждённо зашептал Алладин. – Они потрясают копьями и дубинками. Наконечники копий сделаны из акульих зубов, а пузыри на их ногах наполнены каким-то жёлтым газом...
– Иногда иллюзии кажутся такими реальными, – озадаченно пробормотал Олаф. – Воины, как настоящие...
– Они и есть настоящие, – сказал Алладин. – Я слышу, как они что-то воинственно кричат.
– Я тоже, – кивнул Олаф. – Но это означает, что к зрительным галлюцинациям прибавились слуховые... Какой кошмар! Ну и рожи! Зачем островитяне так жутко раскрасились? И брызги под ногами... Призраки не разбрызгивают воду.
– Может, всё-таки взять оружие? – напрягся Гаолон. – Островитяне всего в двух шагах от плота.
– Пустое, – покачал головой кормчий. – Этого не может быть! Это просто...
Тут ближайший воин размахнулся дубиной и с воплем опустил её на голову кормчего. Тело Олафа обмякло. Он рухнул на доски настила и замер. Гаолон пронзительно закричал. Алладин потянулся за луком, но тут на его голову обрушился удар палицы.
Мир закружился. Земля и небо поменялись местами. Перед глазами вспыхнули разноцветные огни. Они становились всё ярче, а потом вдруг погасли. Юноша провалился в объятия беспамятства.