Алладин понял, что если Дракон сейчас отвернется, то ему ничего не останется делать, как вернуться в свое унылое логово на вершине горы, а потом, в один из пасмурных дней, когда отчаяние станет непереносимым, броситься с высоты на острые камни пропасти. Если же Эйлах не прогонит его, то юноша попросит его о помощи – если только ему ещё можно помочь.
– Теперь ты похож на человека, – наконец сказал Эйлах. – Но сначала иди и умойся в утренней росе.
Алладин посмотрел на Великого Дракона. Потом перевёл взгляд на Степь.
Высокие травы склонили свои стебли под тяжестью росы. Прозрачные капельки сверкали на синих листьях, как драгоценные камни, и блеск их был ярче, живее и чище, чем у самых прозрачных алмазов из сокровищницы Клыкозуба.
Алладин сделал шаг, другой... Острые края листьев ранили, как лезвия мечей. Юноша ускорил шаг, потом побежал во всю прыть. Травы окружали его со всех сторон. Алладин с трудом продирался через их плотные сплетения.
Прочная, чешуйчатая шкура, которая устояла бы перед ударом любого меча, слетала с него лохмотьями. Под ней оказалась другая – новая, гладкая, без мутных разводов и кожистых складок. Морщась от боли, юноша остановился перед Драконом.
– Ещё раз, – кивнул Эйлах.
Алладин начал новый круг. Он бежал сквозь травы, чувствуя, как безжалостно терзают они его новую шкуру, ещё такую нежную и тонкую. Каждое прикосновение травы казалось ожогом.
Голова кружилась. Алладин видел себя в каждой росинке. Тысячи и тысячи драконов бежали рядом с ним, задыхались и страдали от боли, потому что трудно менять свою сущность, отказываться от своих привычек, идти наперекор натуре.
Бежать стало легче. Уменьшились, а потом и вовсе пропали огромные изогнутые когти, лапы выпрямились, исчезли костяные шипы на хвосте, со спины свалились защитные пластины...
– Ещё! – прогремел Великий Дракон. – Ты должен быть чист.
Третий круг был самым мучительным. Алладин корчился от боли, в глазах стоял кровавый туман. Он уже не помнил, куда бежит, зачем... Он просто бежал вперед, стараясь догнать самого себя, и только боялся споткнуться. Если он споткнется, то уже не сможет подняться. И тогда Эйлах от него отвернется.
В последнем рывке, на пределе своих сил, юноша все-таки выскользнул из драконьей шкуры и обессиленно упал, широко раскинув руки на ласковые голубые травы.
Высоко в небе над ним замерла одинокая птица. Вот к ней подлетела вторая и замерла рядом. Третья... Алладин подумал, что сейчас где-то на Побережье Лукино готовит рыболовные снасти. Хорошо бы наведаться к нему, вместе отправиться на рыбалку...
А Огерт, наверное, вновь улаживает конфликт на одной из границ. Славно он отколотил воинственных Гигантов!
В небе над Алладином собралась уже огромная стая. Птицы пронзительно кричали, словно никак не могли прийти к согласию, куда же им лететь. А потом выстроились клином и полетели в лес, к своим покинутым гнёздам, домой.
Алладин проводил взглядом птичью стаю и поднялся.
Утреннее солнце разогнало туманную дымку над Синей Степью. День обещал быть тёплым и безоблачным. Юноша посмотрел на Великого Дракона. Тот все ещё лежал на земле и казался её продолжением. Такой же древний, огромный и величественный. Желтые глаза пристально следили за Алладином.
За последнее время юноша перенёс так много невзгод и потрясений, так часто ему грозила опасность и смерть заглядывала ему в лицо, что он больше ничего не боялся. Страх не имел над ним никакой силы. Да и нечего было бояться.
Огромный, добрый и мудрый Дракон смотрел на юношу своими прекрасными золотистыми глазами, в которых искрилась глубоко спрятанная усмешка, и ждал.
Алладин подошел к Эйлаху и снял с пальцев волшебные кольца Власти.
– Возьми их, – сказал он, протягивая кольца Дракону. – Они твои.
Эйлах покачал головой.
–Эти кольца должны бродить по свету, – пророкотал он. – В один прекрасный день кто-нибудь снова соберет их воедино, и я обрету ещё одного сына.
– Так они не волшебные? – ахнул Алладин.
– Волшебные, – серьезно ответил Дракон. – Разве то, что ты сумел сделать, не было настоящим волшебством? Теперь твоё волшебство окончено, но ты должен начать новый круг.
Эйлах пошевелился. Земля с шумом дрогнула, разорвалась, высвобождая могучие лапы Дракона.
– Садись.
Огромная лапа легла рядом с Алладином, как лестница. А там, между радужными крыльями, было небольшое удобное углубление, словно специально созданное для седока. Алладин попятился. Никто ещё не ездил верхом на Драконе – создателе Мира.