Кого бомбят?
Да мы тебя!
Кого бомбят?
Да мы тебя!
Кого бомбят?
Да ты себя!
Кого бомбят?
Да ты себя!
16 июня 1984
ОСЕННИЕ ЛИСТЬЯ
В шестьдесят шесть только учусь заботиться о своем теле,
Бодро встаю в 8 утра, пишу в тетради,
встаю с постели обнаженным, оставляя голого мальчика спать у стены,
смешиваю мясо, грибы, лук и зиму в кашу — завтрак,
Проверяю сахар, аккуратно чищу зубы, щетка, зубочистка, нить, жидкость для
рта,
мажу ноги, одеваю белую рубашку, трусы и носки,
одиноко сижу перед раковиной,
прежде, чем причесаться, счастлив еще
не быть трупом.
1992
СМЕРТЬ И СЛАВА
Когда умру я
Мне плевать, что будет с моим телом
бросайте пепел в воздух, рассыпьте вдоль Ист Ривер
похороните урну в Элизабет, Нью Джерси, на кладбище Б'нэй Исраэл
Но я хочу большие похороны
Собор Святого Патрика, церковь Святого Марка, большая синагога на Манхэттене
Прежде всего семья, мой брат, племянники, бодрая старая Эдит, мачеха, ей
девяносто шесть,
и тетя.
И милая из старого Ньюарка,
Кузина Минди, Доктор Джоэл, братец Джин, одноглазый, одноухий,
и невестка
Блондинка Конни, пять племянников, сводные братья, сестры и их внуки,
мой компаньон Питер Орловски, заботливые Розенталь и Хэл, Билл Морган —
Затем, дух моего учителя Трунгпы Ваджрачарьи, Гелек Ринпош, потом Сакьенг.
Мифам, бдительный Далай Лама, возможность посетить Америку, Шатчитананда
Свами
Шивананда, Дехорахава Баба, Кармапа XVI, Дуджом Ринпоче, духи Катагири
и Судзуки Роши
Бэйкер, Уален, Дэйдо Лури, Квонг, Фрэйл Белоголовый Кэплю Роши, Лама Тарчен
—
И главное, потом, любовники за все полвека
Дюжины, сотня и больше, старые парни, с деньгами и лысые
мальчики, недавно встреченные в постели, толпы удивленных увидеть друг
друга,
несчетные, интимный обмен воспоминаниями
«Он учил меня медитировать, теперь я старый ветеран тысячедневного уединения
—
«Я играл музыку на платформах в метро, я гетеро но любил его он любил меня»
«Я получил от него больше любви в 19, чем потом от кого-то еще»
«Мы лежали под одеялами, болтали, читали мои стихи, обнимались и целовались
живот к животу
обхватив руками друг друга»
«Я всегда залезал к нему в кровать в трусах, а утром они уже лежали на полу»
«Японец, всегда хотел пристроить к мастеру мою задницу»
«Бывало, говорили с ним всю ночь о Кэссиди и Керуаке, сидели в позах Будды,
а после спали
в постели гения-поэта.»
«Ему, похоже, было нужно столько любви, так стыдно не сделать его
счастливым»
«Я был одинок, никогда раньше не был голым в постели с кем-нибудь, он был
так нежен,
мой живот трепетал, когда он проводил по нему пальцем, спускаясь к бедрам — "
"Я просто лежал на спине с закрытыми глазами, он доводил меня до оргазма
ртом,
пальцами обняв меня за талию"
"Он здорово сосал"
И будут слухи от любовников из 1948-го, дух Нила Кэссиди соединится с плотью
и юной кровью 1997-го
какой сюрприз — "Ты тоже? Я думал, ты не голубой!"
"Да, но Гинзберг — исключение, мне почему-то с ним было хорошо"
"Я забывал, был я гетеро, геем, забавным или странным, я был собой, нежным
и любил, когда меня целуют в макушку,
мой лоб, горло и сердце и солнечное сплетение, пупок, мой член, мой
зад, который он щекотал языком"
"Мне нравилось, как он цитировал: 'Но позади всегда я слышу/как колесница
времени мне в спину дышит,'
головы лежат рядом, глаза в глаза, на подушке — "
Среди любовников один юный красавец бродит сзади
"Я посещал его уроки поэзии 17-летним парнем, бегал по поручениям в его дом
без лифта,
соблазнил меня, я не хотел, заставил меня кончить, ушел домой, никогда не
видел его больше,
никогда не хотел… "
"У него не вставал, но он любил меня," "Чистый старый человек." "Он
убеждался, что я кончил первым"
Скопление удивленных и гордых на почетном месте церемонии.
Потом поэты и музыканты — гранджевые группы парней из колледжа — звезды
старой эпохи "Битлз",
честные трудяги-гитаристы, голубые дирижеры классики,
неизвестные композиторы высокого Джаза, фанки-трубачи, черные гении
изогнутого баса и валторны,
скрипачи-фольклористы и домры тамбурины гармоники мандолины
арфы свистульки и казу
Затем, художники Итальянцы романтики реалисты обученные мистике в Индии в
60-е,
Поздние любимцы
Этрусские художники-поэты, Классики-художники Массачусетс сюрреалисты нахалы
с европейскими женами, скудные альбомы гипс масло акварель
мастера из американских провинций
Потом, школьные учителя, одинокие ирландцы-библиотекари,
утонченные библиофилы, нет движению за свободу секса
армии, дамы обоих полов
"Я видел его десятки раз он никогда не помнил моего имени я любил его
как бы то ни было, настоящий художник"
"Нервный срыв после менопаузы, юмор в его стихах спас меня от больниц для
самоубийц"
"Чародей, гений сдержанных манер, умывался, обедал в моей студии
гостил неделю в Будапеште"
Тысячи читателей, "'Вой' изменил мою жизнь в Либертвилле, Иллинойс"
"Я видел, как он читал Монклера в педучилище, решил стать поэтом — "
"Он завел меня, я начинал гаражным рокером, пел в Канзас Сити"
"После 'Каддиша' я плакал о себе и об отце, тогда еще живом, в Неваде"
"'Cмерть отца' утешила меня, когда сестра умерла в Бостоне в 1982-м"
"Я увидел его слова в журнале, мне стало так светло, я понял, что есть
другие люди,
такие же, как я"
Глухонемые барды поют при помощи рук, быстрые блестящие жесты
Потом Журналисты, секретари редакторов, агенты, портретисты и фотографы
ревностные поклонники, рок-критики, культурные трудяги, историки культуры
приходят лицезреть исторические похороны
Суперфаны, графоманы, стареющие Битники и Примыкалы, охотники за
автографами,
беспокойные папарацци, интеллигенты-простофили
Все знали, что они были частью "Истории", кроме покойного,
который никогда точно не знал, что происходит, даже когда я был жив