- Привет, именинник! Как тебе подарочек?
- Замечательный подарочек, – прохрипел он, протягивая руку. – Как же ты из дома в таком виде вышел, солнце мое…
- Хорошо вышел, столько новых людей встретил! Целая сумка телефончиков.
- И со мной поделишься? – пророкотал он, гладя меня по ноге.
- Несомненно, любовь моя! – я присел рядышком, достал из сумки бумажки с телефончиками несостоявшихся ухажеров. Ехидненько улыбаясь, помахал ими перед носом Никиты. Он взял меня за руку, поцеловал пальчики, вытащил бумажки и, глядя в глаза, стал рвать на мелкие кусочки. Я был счастлив. – Ревнивец мой! – не удержался, прошептал я, забирая огрызки из его рук и выкидывая в пепельницу. Он приподнял мне голову, придерживая за подбородок, и поцеловал. Так нежно… а в глазах пожар бушует. Ммм… многообещающий взгляд!
- Мой, только мой, – шептал он, целуя.
- Твой, весь твой, – отвечал я.
Так хорошо!!!
- Миль, ты просто чудо! – засмеялся мой бог, отстраняясь.
- Да, я такой, редкий и ценный зверек.
Мы великолепно провели время. Это так здорово - не скрываясь, целоваться и обниматься на людях.
И немного обидно. Ведь я всего-навсего надел женские шмотки. Под ними я прежний. Но этого факта достаточно, чтоб на нас не глазели и не тыкали пальцем. Без этого маскарада никто из нас не отважился бы так открыто себя вести.
Тем не менее, вечер продолжался.
Мы расплатились в кафе и не спеша прогуливались в парке. Мне было непривычно на каблуках, икры уже болели, вдобавок, к вечеру немного подморозило, и я постоянно скользил. Никита смеялся и ловил меня. Я ругал изуверскую обувь. Не представляю уже, как же я до кафе умудрился так резво пробежать, не поскользнувшись и не споткнувшись ни разу. Не иначе, дуракам везет. Вдобавок, я порядком подмерз. И как это барышни, чуть только календарь обозначит весну, щеголяют в мини и тоненьких колготочках? Задница у меня уже заледенела в этой дурацкой юбке. Ничего, надеюсь, меня вскоре согреют…
У меня мелькали мыслишки, что неплохо было бы наведаться в клуб в таком виде и оторваться по полной программе, но… Но тогда бы мы слишком устали, и десерта я бы не дождался, ну, или дождался бы, конечно, но не в том объеме, как хочется… Вот этого я никак не мог допустить. Так что, никаких клубов, нас ждет небольшой ужин и скромная развлекательная программа. Я не смог сдержать улыбки, вспоминая, что на вечер приготовил.
Честно говоря, я хотел довести его до невменяемого состояния, чтоб он потерял голову, как в тот вечер, когда мы отмечали наш первый юбилей. Никита - потрясающий любовник, внимательный, чуткий, но ни разу после того раза он не позволил себе так сорваться. Хотя я совсем не против небольшой грубости в сексе.
- Чему это ты так улыбаешься, хороший мой?
Я рассмеялся:
- Не скажу, секрет!
- Не скажешь? Ну, что ж, будем пытать юных партизан…
- Ню-ню. Мы так просто не сдаемся!
Никита рассмеялся, обнял и поцеловал. Хорошо так поцеловал! У меня аж ноги разъехались в разные стороны, и мне оставалось только за него цепляться.
- Теперь сдаешься? – шепнул мне на ухо.
- Не-а, рановато еще. Вот дойдем до дома, посмотрим, кто сдастся первым.
- Оо, – протянул он, – понятно… Ну, пошли тогда скорее, тоже на это посмотреть хочу!
Целуясь, мы вывалились из лифта, злосчастные ключи устроили акцию протеста и знатно где-то окопались. В поисках предателей он обмацал меня всего, не отрываясь от губ. Особенно долго он искал под злосчастной юбкой. Когда поиски закончились успехом и ключи были добыты, мы, наконец-то, вошли в квартиру. Пытаясь отдышаться, я отошел от него на пару шагов, понимая, что еще немного – застрянем в коридоре, и сюрприз не случится.
Никита заметил накрытый столик в зале.
- И что это у нас?
Я, лукаво улыбаясь, поманил его пальцем и прошел в зал, включил негромкую музыку, развернулся лицом к нему, раскинул руки, покрутился, сделал шаг назад, уперся спиной в шест. Никита замер в дверях, вцепившись рукой в косяк.
- Миль… – выдохнул он. – Это что?
- Неужто совсем с глазами плохо стало? Не узнаешь моего боевого друга? Разве я мог его одного оставить в обители порока? Можешь теперь приковать меня к нему и начинать пытать… – я облокотился о шест и слегка потерся спиной об него. В следующее мгновение я был прижат к шесту, и Никита, перехватив мои запястья и прижимая их над головой к злосчастной палке, самозабвенно целовал меня. Да! То, что надо!Задыхаясь, он отстранился от меня, прижимая к себе крепче. Руки мои были уже свободны, и я с удовольствием обнял его.
- Никит… – шепчу в любимое ушко, – хочу танцевать для тебя. Хочу, чтоб ты сошел с ума… чтоб про все забыл на свете, кроме меня… чтоб любил меня всю ночь… чтоб затрахал до потери сознания… Никита… любимый мой…
Я танцевал, плавно двигаясь, не отводя от него глаз, прижимаясь к шесту, как прижимался бы к нему, лаская себя руками, как ласкал бы его. Мой бог сидел в кресле и пожирал меня глазами. Галстук был снят еще в кафе, пиджак потерян в коридоре, рубашка наполовину расстегнута – это я уже дома постарался. Никита, ненаглядный, любимый, не отрывая глаз, расстегнув брюки, неспешно ласкал себя.
Мееедленно, пританцовывая в такт музыке, я подошел к нему, присел на пол между его колен, положил голову на бедро.
- С днем рождения, любовь моя…
- Миль… – прошелестел он, – невозможный мой, я люблю тебя…
Ну, что сказать. Удалась моя диверсия. Шест пришелся как нельзя кстати, очень удобно было держаться за него, пока Никитушка сзади воевал с долбаной юбкой. Та держалась до победного и оставила нас только в ванной. После, голенькие и мокренькие, мы наслаждались поздним ужином, дурачась и кормя друг друга с рук. Потом в спальне я его еще раз поздравил, основательно и горячо.
«Хороший мой этот день рождения надолго запомнит», - удовлетворенно думал я, засыпая на его груди.
Вместо эпилога.
- Никит… ну же, Никит… приехали уже! Открой дверь! Опоздаю, блин… Ммм… Все… Ну все же… блииин, пусти, бляяя… Ооох, хорошо-то как…
…
- Все, теперь иди.
- Ты издеваешься?!! И как я теперь пойду? Бляяя, первый рабочий день, и я уже опоздал! И рожа вся обцелована!
- Ничего тебе Таш не сделает, иди. Если что – все претензии ко мне!
- Ну, ты, бандитище!
- Это почему это я бандитище?
- Ну, не я же! Я, вообще, белый и пушистый!
- Ага-ага, только болел много, и теперь черный и колючий!
- Ах, ты ммм… Бля… ну, куда ты лезешь… ооо… дааа…
…
- Так, всё, я пошёл…
- Ты уверен? И так на час опоздал…
- Уверен! Сам же настаивал, чтоб я в студии Таша работал…
- Конечно, настаивал! И сейчас настаиваю. Ты у нас художник, так что - твори. Ну, иди. Погоди, поцелуй на прощание…
…
- Никит, я, конечно, понимаю, но, может, ты все же отпустишь моего бесценного сотрудника?
- О, Таш, привет! Конечно, иди, хороший мой.
Я нехотя вылез из машины. Таш окинул меня придирчивым взглядом.
- Никита Владимирович, совести у тебя нет. У этого засранца заразился? Средь бела дня…
- А ты не завидуй, – фыркнул Никита, выходя из машины.
- Ага… Вот только скажи мне, что мне с этим зацелованным товарищем делать? Обзавидуются же все.
- Ничего не надо со мной делать!
- Боже, на что я подписался!
- Таш, не бузи! – Никита подошел, обнял меня. – Ну, иди, до вечера, хороший мой.
- До вечера… ммм…
- Хватит уже! Марш работать!
- Таш, ты деспот и сатрап! Я на тебя Дара напущу!
- Миль, шагом марш! Никита, до вечера. До вечера, я сказал!!!
ВСЕ!