ПРЕДВКУШЕНИЕ ИГУМЕНА ТРАЯНА
Виктор вытащил градусник и покачал головой – температура держалась уже целую неделю. Виктора слегка знобило, донимал кашель, и совсем не нравилась постоянная общая усталость. Хотелось пить горячий чай с лимоном и лежать на диване пред телевизором, но время было неподходящим – Виктор поступал в семинарию.
Он поворочался на кровати еще с полчаса, потом встал и вышел из общей спальни в «предбанник». Предбанник находился ровно посередине общежития первокурсников, прозванного «Чертогами», куда на время вступительных экзаменов заселили абитуриентов. В предбаннике было три двери, ведущих в спальни, и еще одна вела в душевые кабинки и туалет; даже ночью в предбаннике всегда горел яркий свет. Жмурясь от него, Виктор добрался до высокой гладильной доски, стоящей у дальней стены, оперся на неё и вдоволь накашлялся. Ох уж этот кашель! Сегодня из-за него на экзамене по пению Виктор не показал и половины того, чего умеет. Да что там говорить, даже четверти не показал. Почти два года, на последних курсах университета, он брал уроки у преподавателя, учил сольфеджио, немного фортепиано, а главное – ставил себе голос, и тут этот кашель все испортил. Виктор знал, что экзамен он не провалил, и уж на четверку наработал, но ему хотелось большего, ведь на экзамене сидел отец Матфей Мормыль. Сидел, щурился, хмурился и молчал. Иногда улыбался. Сейчас Виктор уговаривал себя, что должен радоваться самой возможности увидеть собственными глазами живую легенду, но перед экзаменом он надеялся произвести впечатление и пополнить хор отца Матфея, чтобы петь на службах Патриарха и гастролировать по всему миру. Какая была возможность!
Виктор снова закашлялся.
Говорят, через месяц после начала учебы состоится новое прослушивание, когда будут делить голоса между семинарскими хорами. Первым будет выбирать отец Матфей, потом регенты трех академических хоров, а оставшихся безголосых поделят между тремя хорами Регентской школы – семинаристы там все равно для балласта, и так есть, кому петь. К тому времени нужно обязательно выздороветь. И еще нужно обязательно поступить. А если бы понравился отцу Матфею прямо сейчас, то мог бы уже идти вне конкурса, сдавал бы спокойно предметы на тройки и не нервничал. И где он успел простудиться? Виктор еще немного посидел в ярко освещенном предбаннике и около двенадцати пошел спать. Спалось ему плохо.
Наутро он чувствовал себя разбитым и сразу после завтрака направился подземным туннелем в библиотеку высыпаться. Попытка днем заснуть в общежитии заранее была обречена на неудачу, он выяснил это уже в первый день экзаменов: почти двадцать человек в одной комнате – не шутка. Спалось в библиотеке прекрасно, к обеду он был вполне человеком и задумался, чем бы заняться во второй половине дня. Можно было что-нибудь повторять, но на завтра был странный экзамен по психологии, о котором никто ничего не знал, и о котором не предупреждали абитуриентов, так что готовиться было непонятно как. После психологии были языки, которых Виктор не боялся, потом сочинения и собеседование, которых, кажется, не боялся вообще никто, и только потом главный экзамен по богословию. К нему действительно стоило готовиться, но в запасе было еще целых две недели, торопиться было глупо, тем более при температуре.
Виктор пошел в Семинарский сад. Абитуриенты отчего-то не очень любили в нем гулять, потому там всегда было тихо и спокойно. Находился Семинарский сад далеко, чтобы добраться до него, нужно было пройти через всю Лавру. Виктор не сразу уяснил для себя запутанное расположение семинарских корпусов, но теперь уже вполне неплохо ориентировался. Главное было понять, что есть два холма. На одном холме стоит Троице-Сергиева Лавра, и треть Лавры занимает Московская духовная Академия. В Академии есть главный корпус, который тоже называется «Академией». В корпусе есть аудитории, административный этаж со всем начальством, большая столовая, храм, общежитие для первокурсников семинарии («Чертоги», где он теперь живет), общежитие для студентов Академии, актовый зал и Церковно-археологический кабинет. Рядом с Академией стоит еще один корпус – «изолятор», то есть поликлиника для студентов и преподавателей. И еще рядом – библиотека. В толстых монастырских стенах вокруг Академии помещается Иконописная школа.
На другом холме располагается Московская духовная семинария, находящаяся с Академией в таких же отношениях, как институт с аспирантурой. Размещается семинария в Семинарском корпусе, где расположены аудитории, храм, жилые комнаты, и Регентская школа для девушек, желающих научиться руководить церковным хором. По какой-то странной традиции первый курс студентов семинарии живет в Чертогах Академии, и только потом перебирается в Семинарский.
Между холмами находится Переходной корпус или «Переходник». В нем есть немного жилых комнат и еще типография, низко и едва заметно гудящая. Виктор прошел по Переходнику, попал в Семинарский корпус, вышел на улицу и оказался в саду. Небо было ясным, но солнце не пекло, август выдался на удивление спокойным и ровным. Неподалеку от маленькой часовенки, под ветвистыми яблонями вокруг красивого рокария стояли кругом зеленые скамейки, где можно было посидеть в тишине. Виктор нырнул с основной дорожки в глубину сада и через минуту был на ровной лужайке. На одной из скамеек сидел крупный, но не толстый монах и читал книгу. Виктор аккуратно стал пробираться на противоположную сторону, стараясь не нарушить его уединение, но тот сам живо окликнул его:
– Абитуриент?
– Да, батюшка.
– Как звать?
– Виктор.
– А я Сергий, иеромонах, преподаю основное богословие на первом курсе семинарии. Как экзамены, Виктор?
Виктору отец Сергий понравился – простой, открытый, судя по всему веселый.
– Пока только пение сдал и историю.
Отец Сергий предложил присесть рядом, и Виктор разглядел книгу своего нового знакомого – «Мифологии» Барта.
– Успешно?
– Вроде бы, – Виктор пожал плечами и раскашлялся.
– А, – понимающе кивнул отец Сергий, – отца Матфея с таким кашлем вам поразить вряд ли удалось. Но не переживайте, на самом деле пение никому не нужно, а заболевают здесь все приехавшие. Климат такой, все время поддувает противный ветерок. Не догадался преподобный организовать монастырь на берегу Черного моря, был бы у нас сейчас Сергиев Посад вместо Сочи… А что по истории спрашивали?
– Было пять вопросов. Первый о Франции во время Термидорианского Конвента, второй о Хеттском государстве, третий о хозяйствовании в Византии последних двух веков и еще вопросы о России – о Марине Мнишек и о Крымской войне.
– Неплохие вопросы, – ответил отец Сергий. – Как всегда большой разброс по времени и государствам. Но вы не думайте, дальше сложнее не будет, история всегда у нас на серьезном уровне спрашивается.
– Батюшка, а не скажете, что за экзамен такой по психологии? Никто не знал даже, что он будет.
– Это все проделки Траяна, – хохотнул отец Сергий.
– Проректора по воспитательной работе? – переспросил Виктор. – Я еще не успел приехать в семинарию, уже наслушался про него в епархии до дрожи в коленках, столько мне про него рассказали.
– Да-да, его рук дело, он ввел, и он уговорил этот экзамен нигде не афишировать. Принимать психологию будет игумен Игнатий, его старый знакомый, который большую часть времени проводит в Академии наук, а готовиться не имеет смысла, поскольку Игнатий каждый год спрашивает разное. Но вы не переживайте особо-то, это не главный экзамен, главные – история, сочинения и богословие.
– А зачем отцу Траяну экзамен по психологии?
– Ох, ну кто же это знает? Он же у нас гений, чего ему в голову взбредет, никогда наперед не скажешь… Монстр.
Они проговорили еще почти час, отец Сергий оказался на удивление болтлив и с удовольствием пересказывал различные семинарские байки, начиная от приведения в Семинарском корпусе и заканчивая будто бы существующей привычкой игумена Траяна ставить свечки на панихидный столик за каждого отчисленного студента. Кроме того, отец Сергий пояснил абитуриенту, что в семинарии слово «брат» является ругательством, а Церковно-археологический кабинет нужен только для того, чтобы в него посылать. «Иди ты, брат, в ЦАК!» – зычно крикнул отец Сергий. Виктор смеялся от души и пытался не отставать, делясь различными историями из своей студенческой жизни. На прощание отец Сергий сказал, что гуляет в саду или после обеда, или после ужина и пригласил присоединяться.