Зато французские артиллеристы постреляли на славу! Чтобы поддержать пехоту, они не слишком задумывались над экономией боеприпасов. В результате после сражения маршал Сент Арно отметил в своем рапорте, что боезапас артиллерии практически израсходован.{999} Всего было выпущено 1 183 заряда, что при действии всех 68 орудий составляет 17–18 зарядов на орудие. Однако расход зарядов в батареях 2-й дивизии был гораздо более значительным и простирался в одной (4-й батарее 13-го полка) до 66, а в другой (2-й батарее 12-го полка) — до 45 на орудие.{1000}
Но зато это оправдало себя. Не случайно Сент-Арно в своем рапорте отметил артиллерию как главную «виновницу» победы: «Во все продолжение сражения артиллерия играла главную роль, и я не могу не изъявить довольно признательности за усердие и преданность, с которыми сражалось это отборное войско…».{1001}
Одновременно французские артиллеристы высоко оценили новые 12-фунтовые пушки, особенно за стрельбу гранатами на большую дальность и эффективную настильно-рикошетную стрельбу против кавалерии.{1002} Что касается последнего утверждения, то трудно понять, о чём идет речь: то ли о нескольких ядрах, выпущенных по кавалерии Халецкого, то ли по свите князя Меншикова, которую за дальностью и французские артиллеристы вполне могли принять за кавалерийский эскадрон. Результат нам известен: два штабных офицера тяжело ранены (один из них, Жолобов, смертельно), свита рассеяна.
В пехоте было не лучше. Тюркосы и стрелки, приученные к интенсивному огню, почти полностью опустошили свои патронные сумки. Хотя линейные пехотинцы вели огонь менее интенсивный, но все же нет сомнения, что как минимум у половины солдат дивизий Боске и Канробера они были опустошены более чем на 30%.
ПРИЧИНА ВТОРАЯ: СНАБЖЕНИЕ, КОММУНИКАЦИИ И ТРАНСПОРТ
Что, казалось бы, проще: пополнить запас, дать солдатам небольшой отдых, накормить их, отправить раненых в тыл и снова двигаться к цели. Тем более, что она была совсем рядом. Вот тут и вмешивается тот самый технический, а если точнее, административно-технический фактор. Тыловое обеспечение армии осуществлялось из Евпатории и, соответственно, для пополнения запасов требовалось некоторое время. Корабли уже были разгружены. Тоже не самое страшное, если есть транспорт. А вот его как раз-то в достаточном количестве не было. То, что было, тоже начало уменьшаться. В артиллерии 87 лошадей были убиты, количество павших неизвестно. Начался падёж конского состава. Лошади, относительно мало пострадавшие во время погрузки и морского перехода, очень тяжело перенесли выгрузку на необорудованное побережье. Положение усугублялось их болезнями, утомлением, непрерывной эксплуатацией{1003}. В результате часто одной лошади приходилось выполнять работу трех.
Движение на юг удлиняло коммуникации, а отрыв от баз снабжения мог привести к самым непредсказуемым последствиям, учитывая то, что русская кавалерия вы шла из боя практически без потерь к могла оказать противодействие па путях снабжения. Это мнение в том числе и большинства русских исследователей.
«Высадившись и двинувшись из-под Альмы на южную сторону только с теми запасами, которые имелись на себе, без всякого обоза, союзные армии должны были прежде всего подумать о продовольствии и доставлении войскам хоть какого-нибудь устройства для отдыха и приостановлении дальнейшего роста болезненности. Холерные заболевания не прекращались среди войск, и современники утверждали, что армия потеряла от холеры со времени высадки столько же, сколько в бою на р. Альме.
Заметно хуже в этом отношении было положение английской армии, где интендантская и медицинская части были менее благоустроены: «Продовольствие англо-французов было необильно; материальные средства тоже весьма скудны. До 22-го сентября английские войска не имели палаток, солдаты и офицеры проводили сырые и весьма холодные ночи на чистом воздухе. Бивачная жизнь под открытым небом вредно действовала на союзников. «Едва ли найдется хоть один офицер, писали в английских газетах, который был бы совершенно здоров. Кто не страдал от припадков холеры и простуды, у того, наверное, ревматизм. Надо сказать правду — британская армия много претерпела».{1004}
В принципе, совершенно непонятно, по какой причине и с какой больной головы современные краеведы упорно носятся с идеей, что союзники хотели атаковать северную сторону Севастополя, но по глупости свои* начальников Раглана и Сент-Арно не смогли это сделать. Все русские военные историки говорят противоположное, и мое мнение не основано на каком-либо сверхнаучном открытии ранее неизвестного. Давайте почитаем, например, апологет русской военной мысли XIX в. — журнал «Военный сборник».