Выбрать главу

Дед Афанасий, кряхтя, поднялся и молча направился в избу.

На другой день Ольга пришла к Афанасию в десять часов утра. Ей ещё надо было успеть приготовить окрошку. Во дворе, сидящий на цепи Черныш, стал прыгать Ольге на грудь, стараясь лизнуть её в лицо, при этом жалобно поскуливал.

– Черныш, да ты что? Не кормили тебя что ли?

Ольга поднялась на крыльцо. Дверь в избу была открыта.

– Дядя Афанасий, ты где? Собаку покормил бы, что ли.

В это время во дворе Черныш неожиданно завыл.

– Вот чёртова псина. Ты что ещё дрыхнешь? – входя в горницу и глядя на лежащего в кровати старика, спросила Ольга.

Афанасий лежал неподвижно. Ольга подошла поближе, старик был мёртв. На его лице застыла счастливая улыбка, как будто он уже встретился со своей Катериной и лучшим другом Петькой Трофимовым. А во дворе было воскресенье 22 июня 2009 года.

Александр Шапиро

Об авторе

Александр Ефимович Шапиро родился в 1945 г. Жил в Черновцах, Украина. Там же получил высшее филологическое образование в Черновицком государственном университете. Сейчас живёт в г. Баффало, США.

Работал монтёром телефонной связи, лаборантом, журналистом, учителем.

Пишет стихи и прозу. Печатается в русскоязычных СМИ разных стран и в интернет журналах. Его стихи вошли в многочисленные сборники и альманахи. Автор книги стихотворений «У забытой карусели» (Э.РА, Тель-Авив – Москва, 2008) и книги очерков и рассказов «Перемена декораций» (Лира, Иерусалим, 2011).

Член Международного Союза писателей «Новый современник». Член Союза писателей Израиля.

Над бабьим яром

На территории Бабьего Яра, где гитлеровцы уничтожили десятки тысяч людей разных национальностей, большинство из которых – евреи, собирались построить Еврейский общественно-культурный центр.

Над Бабьим Яром вновь накрыли тучи кощунственною тенью мёртвых прах – замесом глины на кровавой буче готовятся здесь строить на костях.
Покоятся тут взрослые и дети. Семья в обнимку: дочь, отец и мать… Свечою поминальной звёзды светят… Кому дано покой их нарушать?!
Кто и зачем затеял святотатство? Пусть Памятью им будет навсегда – людей, сюда идущих, только братство. И знак – шестиконечная звезда.
И символы других ещё народов, чьи сыновья под пулями легли… Кто знает всех по имени и роду? Но все они тут святость обрели.
Нас не поймут и не простят потомки, коль не сумеем это отстоять – они придут сюда, чтобы негромко молитву по убитым прочитать…

Борцам гетто

Памяти Михаила Гебелева – Героя Минского гетто

Называлось просто это – гетто… Ад земной, где жизнь невыносима, ужасом пронизан каждый миг. Смерть для всех была неотвратима. Каждому она являлась зримо, оставляя убиенных крик… плач ночной, и утренние стоны – обрывалась с этим миром нить… Избавленье – в яме похоронной, Наказанье – продолженье жить…
Называлось просто это – гетто… Только не смирился иудей – разрывая лживые наветы, Маккавеев следовал заветам: шла борьба, спасение детей, многих выводили в партизаны… Гибли не на плахе, а в бою, те борцы, кто жизнь свою так рано, отдал за мою, и за твою!

Павшим

Памяти сожжённых узников фашистских концлагерей

Они в плодах, что солнце согревает. Они в земле – кормилице твоей. В туманах, что на землю оседают, и в каплях непролившихся дождей.
Их пот и слёзы с горечью прилива впитали Припять, Висла и Десна. Порою в птичьих выкриках шумливых мне слышатся живые голоса…
Шаги прошелестели в казематах, растаяли призывы бледных губ. Развеял ветер, вольный и крылатый, их пепел, уносящийся из труб.