Без таблеток чтоб у изголовья…
В сорок лет так хочется любви!
Вдруг она нечаянно зайдет?..
Одурманит, все перевернет
И запустит ураган в крови!
В сорок лет так хочется, чтоб жили
Долго мамы, папы и друзья.
Уходить от нас еще нельзя!
Мы ведь вас еще не долюбили…
В сорок лет так хочется, чтоб дети
Научились сами нас прощать.
Жить и ничего не обещать.
Просто жить счастливыми на свете.
В сорок лет так хочется, чтоб мир
Лучше стал, добрее, интересней.
Чтобы было много новых песен,
Новых звезд, открытий и… квартир!
Бесподобен солнца яркий свет.
Пусть здоровье, опыт, шутки, смех
Дарят оглушительный успех
В этот дивный возраст – сорок лет!
О пропорциональности
Удел поэтов – одиночество.
Судьба торговцев – обывательство.
Торгуют первые лишь творчеством.
Вторые – чутким издевательством.
Считать поэтом – оскорбительно.
Считать торговцем – в духе времени.
Читать стихи – всегда волнительно.
Монеты льнут к любому племени.
Как быть с культурой, все потеряно?
Ей смерть? Так в гугле лозунг высечен?
Торговцев в городе – немеряно.
Поэтов же – чуть больше тысячи.
Но выход есть. Ведь ночью белою,
Пока заря не разыграется,
Поэт на бирже ставки делает.
Торговец – над стишками мается…?
Актриса
Бог дал побыть в различных ипостасях:
Примерной дочери, девчонки озорной.
Тигрицей хитрой в бизнесе, женой.
Калейдоскоп ролей бодрит и красит.
Нрав делает сильнее, жизнь – богаче.
То мама я, заботами полна.
То вновь на сцене, и бокал вина
В конце спектакля веху обозначит.
С болезнью билась. Думала, умру
Тихонько… Не спасали и рубли.
Но люди, мир внезапно помогли
Подняться и опять вступить в игру.
Судьбу штормит: вопросы без ответа.
Работа, путешествия, полет…
Я в новой роли встречу новый год:
Корону дайте, веер и карету!
Инесса Ильина, Москва
Стихи – неблагодарная стезя!
Во все века меж «можно» и «нельзя»,
Но, если пишешь ты лишь то, что «можно»,
Кто вспомнит о тебе, спустя века?
Века, у воспаленного виска
Клинком, скользнувшим по челу на плахе,
Мучительна Судьба и высока —
По углям босиком, в срамной рубахе
Брести, без маяка в пути,
И не роптать на выбор свыше,
С достоинством свой крест нести
И верить, что тебя услышат.
Марина
И день настал – ее не стало.
И был мороз. И шли во след.
Ночь тяготила. Утро запоздало.
И на нее возложен был запрет.
Но губы тленные шептали так упорно:
«Отстанут многие, но многие дойдут»,
И призовут ее из летаргии сонной,
И руки сквозь столетья подадут.
И, словно разнесенная плотина,
Возникнет, всем цензурам вопреки,
Во веки незабвенное – Марина ,
Душистыми цветами у реки.
И защебечут птицы утром ранним,
Когда восстанут светом в темноте,
И девочка с зелеными глазами,
И Бог ее, распятый на кресте.
Юродивый
Подайте на жизнь чуть-чуточку.
Услышьте меня на минуточку.
Могу вам напеть веселую,
А можно и грустную песенку…
А это для вас – маленький вальс.
Танцуйте, танцуйте, пока играю,
Я про вас все знаю… знаю…
Что, боитесь? Куда же вы, остановитесь!
Дайте ручку погадать,
Ваши судьбы рассказать,
Не бойтесь, я сумею…
Душою болею… О, как же я смею,
У вас рука белая, тонкая, могу по-ло-мать…
Пой, песня звонкая! Расхочется спать.
Куда вы, постойте, со мною спойте!
Не можете…
Ой, какое небо белое,
Горе-горе переспелое,
Затянулся этот дождичек,
Эта глина, глина серая…
Подайте на пропитание,
Вот рука для подаяния…
Целый день брожу по улице,
Солнце тучею зажмурится…
Тссс! Шарманка играет.
Слушайте. Это песенка.
Ой, играй моя хорошая,
Забывай обиды прошлые…
Да вы совсем не слушаете?
Вам не нравится…
Надо мне поправиться,
Чтобы дописать ту картину…
У меня всего одна лучина,
На одну ночь, и кисти старые,
А краски кончились…
Мне только чуть-чуть денег…
О, это слишком много…
Что с вами? Вы плачете…
Не надо! Я виноват,
Сыграю веселую:
Как хорошо у нас в таверне,
Много веселых кабальеро,
Деньги звенят, как какстаньеты,
Гоп ля, гоп ля!
Простите… О, встаньте!!!
Зачем вы, на колени
Передо мной?! Я не стою…
Я всего лишь художник…
Шарманщик… Юродивый…
Встреча вне времени
поэма
Мой отец, простой прозаик,
Не оставил мне в наслед
Ни стихов про глупых заек,
Ни рождественский сонет,
Так в кого же я поэт?
Все смеются мне в ответ.
Выручил меня сосед,