Как хочется прильнуть, испить твое дыхание —
Напиток страсти обостренных чувств…
Разве пустяк? И нежность, влажность, шёлк…
А если резко и наоборот? Скривился рот…
Как ветер рыщет, ищет жертву – голодный волк…
Познать в себе охоты жажду, её круговорот…
Загадочность тоски! Вот обронила взгляд…
Кольцом – за Искру скрытого восторга,
Истомой, чувством, памятью – назад —
Невозвращением немыслимого дОлга.
Чтоб испытать таинственности жизни смак,
«Томи, загадочность, притягивай, пустяк!»(с)
Не бойся обгореть в пылу неузнанных страстей
И доверяйся искренне Любви, и только ей…
«Чем лучше женщина, тем ссора с ней громадней»(с)
Ушла, не обернулась. Страхом обожгла. Ещё досадней.
Кем рождён любви потаённый, мучительный свет?
Где боль шевЕлится ядом обид, там рассветности нет…
Проникать в чужие миры, меняться местами – секрет…
Громогласность – ад. Раздражение – притяжение бед.
В пылу дерзости не занимать, мыслью осечься задней…
Слов о любви не хватает, как о ней промолчать склАдней?
Решительность ветра вернулась сомненьем в тебя…
В колодец души, в глубину темноты – эхом – всё зря!
Слетать с «катушек», с сердечных вершин скользить —
Границы дозволенного, барьеры любви – тормози!
Отпускаю – иди! На… все че-ты-ре стороны!
Ты – океана волна, жар огня. От тебя без ума!
Только с тобой час, день и ночи ночей все отрадней…
« Чем лучше женщина, тем ссора с ней громадней». (с)
Чем отчуждение убить? В поцелуях его утопить…
Целовать, целовать… Чувственностью догонять…
Все забыть и на дно… поцелуями умирать…
Смотри! Зацелованной ссоры теперь не узнать…))
Борис Пастернак написал:
«Быть знаменитым – некрасиво», (с)
Александр Кушнер продолжил:
«Быть классиком страшно, почти неприлично»(с)
На самом деле, неправда всё… Привычна
Истина юноши, на младенца устах.
Хочется восторгов и восклицаний… Ах!
Настоящим, ярким оставить свой след —
Неизлечим человек от соблазнов-побед.
Всё и вся… От малого до великого
В пространстве, в памяти, книгах ли…
Запечатлеть индивидуальность свою
Ощущениями смысла и чувств наяву.
Хочу – после смерти и в строчках-словах,
Чтоб вспоминали, читали вслух,
Молчали и углублялись, вздыхая… Ах…
Он не похож на всех нас… разве пустяк?
Запоминается, словом врезается как!
Вписаться в века? На! листы Вечности
Словами нетленной любви – человечности.
Скромно молчим, тайно желаем…
Пока живы – хотим, нас не будет, кто знает?
Вот и я… заболела, забрюхатила Кушнером,
Ни с кем не была и не буду послушною…
А Кушнер сказал:
«Быть классиком – значит стоять в шкафу
Бессмысленным бюстом, топорща ключщы»(с)
Вот это да! Здорово! Непривычно!
Знакомо желание? Перехватило дыхание.
«Так чучело ставят: бекаса, сову.
Стоишь вместо птицы»(с)
Вдохнуть или испить словесной водицы?
Раньше летал – летала, а теперь что случится?
Смятение чувств подменить борьбою Кун-Фу?
Спортивным духом потопить злодейку – судьбу?
Время – забвение или бессмертие – времена?
А в них сУдьбы и вереницы имен… Имена
Тех, кто жил, раздумием мучился и любил.
На эстафету классиков Кушнер – забил!
Запоминают памятью сердца только ТАКИХ —
Из страны интуиции, а не глухих....
Они вырываются из несбываемых снов…
«У счастливой любви не бывает стихов,
А несчастная их не считает»… (с)
Тоже Кушнер сказал.
Нашел тот, кто искал. Теперь знает.
Кушнер сегодня – устремлением к цели —
В душе моей открыт и горит на прицеле.
«Белая ночь со спущенным чулком… »(с)
О, это Питер и июнь,
Еще Любовь…
О, Господи, спросили вы о чём?
Чулки, чулок, чулком? Нет, незнаком…
Я буду думать, но потом, потом…
Когда отлюбится и отболит…
И улизнёт тайком,
Когда кожа змеи сползет с души,
Оставит пшик…
Без одиночества, тоски и даже без улик…
Ночь белая, НО БЕЗ НЕГО… и он был в белом…
Я на асфальте напишу обычном мелом,
На Невском – не привыкать быть смелой…
И переставлю в строчке слова от Кушнера
Ночь белая «со спущенным чулком…»
Нет, не забыла… ни о чём, нет, не фантом…
А то, что больно, пустяки.... И истина в простом…
Всё было только сном, всё было сном…
10 Лысенко Виктория, Москва
Романс
Из рассказа «На орбите надежды» [1]
Возле сосен и елей
Воздух чистый и свежий,