- Она не знает, сколько колонн у Большого театра! - возразил голос из толпы. - Ей даже чертово семя нипочем.
"Ну вот еще, чертова семени не хватало", - подумала Ольга. Она неосторожно прислонилась к косяку двери и сморщилась от боли.
- Что с вами? - крикнул, перекрывая шум сановников, молодой оппозиционер.
- Ничего особенного, - силилась улыбнуться Ольга. - Что-то попало под перину и искололо мне бока.
"Что я делаю! - подумала она, произнеся эти слова. - Теперь они окончательно возмутятся. Готовили мне резиденцию, готовили, а я вместо благодарности..."
- Покажите, - сказал Жул Ев.
- Что показать?
- Синяки.
- Как так? - удивилась Ольга.
- Покажите им! - кричал молодой оппозиционер. - Не стесняйтесь. Они подложили вам под перину горошину, чтобы испытать, настоящий ли вы посол. Вы, наверно, слышали о таком методе?
Ольга поняла, что локатейпанцы не шутят, и, закатав рукав куртки, показала огромные синяки на руке.
- Ура! - закричали локатейпанцы.
- Простите нас!
- Покажите хоть горошину, - попросила Ольга, стараясь сдержать смех.
Жул Ев собственноручно извлек из-под перин горошину. Очень похожую на морского ежа, только чуть побольше размером".
Девиз: "Доверие".
- Ну, вроде все, - сказал Павлыш. - Писала, наверно, Кирочка. Теперь еще один рассказ. И тоща все.
11
Последний рассказ называется так:
"СЛУЧАЙ НА ТРЕТЬЕМ КУРСЕ
Помню, был у нас в космическом училище странный случай. Проходили мы практику на недалекой планетной системе. Все планеты в ней были непригодны для жизни, кроме одной. Да и на ней жизнь, можно сказать, только теплилась. Эволюция зашла в тупик. Было на той планете, раскаленной и сухой, несколько водоемов. Возле каждого околачивалось стадо животных, малоподвижных, полностью неразумных. Да и какой стимул мог у них быть к развитию, если род поддерживался с помощью водоема, - напьется чудище из него, тут же делится на два. Таким образом, стадо было застраховано от несчастных случаев. Но увеличиваться оно также не могло - вокруг водоема росли кустики, пригодные в пищу. Как только появлялась в стаде лишняя глотка, кто-то другой должен был помереть: пищи не хватало бы.
Но это все присказка. Жили эти животные, не знали хлопот, но тут прилетели люди, устроили базу, стали изучать и саму планету, и ее скудных обитателей.
Мы как раз вышли на орбиту вокруг этой планеты, и оттуда, с базы, прилетела одна девушка, - не помню, как ее звали, кажется, Настей. За лекарствами и почтой. С ней обратно на планере мы отправили Витю Умнова, веселого такого парнишку, в соседней группе учился..."
На этом месте Павлыш прервал чтение рассказа. Он понял, что уже в первом номере альманаха ему приходилось иметь дело со случаем плагиата. Бродячий сюжет не может быть настолько бродячим, чтобы его вспомнили и записали сразу два члена команды. Кто был одним из них - автором рассказа, лежащего перед Павлышом, доктор догадывался. Стиль и манера повествования выдавали самого капитана. Значит, первый вариант принадлежал кому-то из штурманов или практикантов, неоднократно слышавшему эту историю на мостике и записавшему ее, применив толику воображения.
Но прежде чем принимать меры, Павлыш решил дочитать рассказ. Любопытно все-таки, как трактуется тот же сюжет другим автором.
"Спустились они на планету неудачно. Планер побили, рацию на кусочки, а до базы километров тридцать.
Ну, пока было прохладно, они шли весело, разговаривали. А потом солнце принялось припекать, и Вите это совсем не понравилось. А воды нет, и хода до базы еще часов пять-шесть.
Бредут они с Настей, проваливаются в песок, тащат мешки с почтой и лекарствами, и Витю мучает мысль: где бы напиться?
Вдруг видят - водоемчик. У него животные. Витя к нему бросается, а Настя его останавливает: "Нельзя. Это не вода, а физиологический раствор. Неизвестно, что с тобой случится, когда напьешься. Все может быть. Если животные раздваиваются, когда пьют, не исключено, что ты сам раздвоишься. Или даже превратишься в такого же монстра".
Один водоем Витя пропустил, послушался. А тут второй на горизонте. Со вторым было труднее. Настя Витю буквально оттаскивала за руки. А как дошли до третьего, Витя не выдержал, оттолкнул девушку - и к луже. И напился. И представляете, что случилось? Не успел он от водоема отойти, губы отереть, как с ним происходит удивительная история: на глазах Насти он начинает раздваиваться. Посередине тела проходит линия раздела, растет он в ширину, соответственно уменьшаясь в росте, плачет, мучается... Вот у него уже две головы и четыре руки. Некоторое время он корчился - уже не Витя, а сиамские близнецы. Потом трах - и стоят перед Настей два Вити.
- Я же предупреждала, - Настя ему говорит.
Так и пошли дальше. Впереди Настя, а за ней два Вити, ростом вдвое меньше прежнего, в половинках скафандра и всего, что под скафандром было. Жуткое зрелище!
Так и дошли до базы. Там и смех был, и горе. Мы еле Викторов вызволили: их врач отпускать не хотел, писал научную работу, давление измерял, анализы брал.
А самые неприятности начались, когда мы на Землю вернулись, а у нас на борту на одного человека больше. Никто нам не верил. Пришлось Виктора из училища исключить. И второго тоже.
Недавно их встретил в Москве. Оба подросли, женились, работают. Выдают себя за близнецов.
По-моему, история для молодежи, особенно нетерпеливой, очень поучительна. Девиз к ней: "Будь начеку".
Павлыш взял оба рассказа, спустился в кают-компанию. Вряд ли можно оба рассказа поместить в альманах. Надо посоветоваться с другими авторами.
Тетя Миля готовила чай. Ровно сутки прошли с того момента, когда появилась на свет идея альманаха.
Павлыш подождал, пока в кают-компании наберется побольше народа, затем сказал:
- Альманах уже вышел бы. Все готово. Даже Баков бумагу дал. Но случилось непредвиденное осложнение. Плагиат. Два рассказа на один сюжет.
- Ой! - сказала Кирочка Ткаченко.
- Оба списали, - категорически заявила Снежина. - Взяли рассказ Чехова и поменяли действующих лиц.
- И близкое совпадение?
- Нет, - сказал Павлыш. - Но достаточное. Рассказы короткие. Я прочту.
Десять минут прошли в молчании. Слушали. Потом зашевелились, заспорили, плагиат ли это. Бауэр потребовал, чтобы авторы назвали себя. Сознались, кто у кого списывал.