— Ничего, — утешала мальчишек Алена, — завтра обклеим. И полетит как миленький!
Когда уже стали расходиться, Аня напомнила:
— Ребята, вы не забыли? У меня же завтра день рождения. Я вас жду. Ладно?
День рождения
Солнечный луч просверлил дыру в низком облачке, пронзил оконное стекло, ажурную занавеску и упал на подушку ослепительным круглым пятнышком. Оно не спеша заскользило по белому, заиграло золотом в легких волосах, коснулось и сделало прозрачно-розовым ухо и наконец уютно устроилось на тугой загорелой щеке.
Аня проснулась с ощущением тепла и счастья. И, еще не открыв глаза, подумала: как интересно! Весь год ей было все восемь и восемь… и даже вчера было только восемь, а сегодня вот проснулась — и ей уже сразу девять лет. Хорошо!
Она открыла глаза. Какое утро за окном! И солнышко. А что это такое на стуле? Ой! Спортивный костюм! Голубой, как у Алены. Со змейкой. И полосочки тоже беленькие… Смотри-ка, и шорты! С поясом, с большими карманами. Купила все-таки мама, хоть и говорила, что это мальчишеская одежда. Красота! Теперь можно во что хочешь играть! Хоть бегай, хоть прыгай, хоть лезь через забор.
— Анечка, что ты так рано? Поспи еще, — заглянув в комнату, сказала мама.
— Спасибо, мамочка-а! — закричала Аня. Подпрыгнув, чмокнула, маму в щеку и, обняв за талию, закружила по комнате.
— Ой, Аня! Я так и упасть могу, — смеясь говорила мама.
— Ну что, я сильная? Сильная? — допытывалась Аня.
— Сильная, сильная, — согласилась мама. — Только отпусти, пожалуйста. Там у меня дел столько. И тесто ждет.
— А ты говоришь — спать. Вот умоюсь и приду тебе помогать!
Через пять минут она была уже на кухне.
— Что нужно делать, мамочка?
— Ну что ты можешь? — по привычке отмахнулась мама.
— Все, что скажешь! Мы с Аленой и борщ украинский, и второе готовили. Дядя Коля знаешь как хвалил!
Мама с недоверием покачала головой. Но когда через некоторое время возвратилась на кухню, увидела: вымытые фрукты красиво уложены в вазах, картошка и лук почищены и Аня большим кухонным ножом сноровисто режет морковь тонкими кружочками. Мама испугалась, но не отняла нож, а сказала:
— Анечка, у нас мелкая соль кончилась. Сходи купи.
— Так я купила уже. В шкафчике стоит, — ответила Аня.
— Ну тогда чаю…
— Мамочка, разве ты не видела? Я большую пачку купила. Ты меня, наверно, просто хочешь выпроводить? — продолжая ловко орудовать ножом, спросила Аня.
Мама постояла минуту, не зная, сердиться ей или радоваться. Рассмеялась и, отложив нож в сторону, обняла Аню:
— Ах ты, моя хозяечка! И все-то она помнит, все понимает.
Когда все было готово и остался только торт, мама все-таки выпроводила Аню из кухни:
— Скоро гости придут, а ты не готова.
Едва Аня переоделась, как залаял Джек. Она побежала к калитке. Никого. Зато в почтовом ящике лежало письмо. «От Мити!» — обрадовалась она. Присела на крылечке и вскрыла конверт.
«Здравствуйте, ребята! — писал Митя. — Я уже в санатории, кругом горы, лес и целебный воздух. Очень красиво. Главный врач сказал, что я хорошо поправляюсь и скоро мне разрешат ходить. А еще сказал, что через три месяца, когда поедешь домой, ты будешь уже играть в ловитки. Вот здорово будет! У нас есть учителя и так, и по физкультуре. Мы немного учимся. Когда приеду, пойду в четвертый класс, в нашу школу. Напишите про Джека. Я за ним соскучился. А запятые и другие дам проверить Надежде Владимировне, а то я не знаю как. Пишите мне письмо. Мне будет радостно. А еще хорошо — вы дружные пять человек. Я приеду, буду шестой. До свиданья! Пришлите вашу карточку. Я буду всем ребятам показывать. Митя».
Снова залаял Джек. Послышались голоса, и на дорожке сада появились гости. Руки Ани сразу оказались полны цветов и подарков.
Митиному письму обрадовались и решили завтра же пойти вместе фотографироваться.
Пока мама накрывала стол под раскидистым тутовым деревом, ребята устроились на длинной скамейке под орехом, лакомились фруктами и разговаривали.
— Знаете, что я вычитал в журнале «Здоровье»? — сказал Алекс. — Первый период человеческой жизни делится на три отрезка: до семи лет — детство, от семи до пятнадцати — отрочество, а с пятнадцати уже начинается юность.
— Вот это да-а! — удивился Ивас. — А нам все: дети, дети!
— И правда, выходит, что мы уже давно не дети, а это… отроки, — подхватила Алена.
— А мама меня все маленькой считает, — отозвалась Аня. — Я скажу, что я уже отрок… ша! Да? — Обернулась она к Тамаре.
— Я не знаю этого слова, — честно призналась Тамара.