— Это был высокий мужчина со шрамом на лбу? — спросил он.
— Именно так! — подтвердил я.
— Тогда это мерзавец, по которому плачет виселица. Ничего себе сержант! Да он никогда и формы-то не носил, разве что арестантскую робу. Это Джо Келси.
— То есть вы хотите сказать, что в Крыму он не был?
— Никак нет, сэр. Он и из Англии-то не уезжал, разве что на Гибралтар, откуда очень хитро сбежал.
— Но как он мне все рассказывал! — простонал я. — Значит, офицер с орудийным банником, полковник-снайпер, бегущие мертвецы и греческие священники — все это ложь?
— Это все чистая правда, сэр, только все произошло со мной, а не с ним. Он много раз слышал, как я пересказывал эти истории за стойкой, вот он вам зубы и заговаривал, улучая удобный момент, чтобы подмешать опий. Он давно уже «отошел от дел» и живет здесь очень тихо. Но оказаться один на один с состоятельным джентльменом вроде вас, увидеть ваши часы и бумажник — это было для него слишком. Идите спать, сэр, а я отправлюсь в полицию и расскажу там, как все было.
Итак, дорогой читатель, я представил вам целый букет солдатских баек. Не знаю, насколько высоко вы их оцените. Мне они стоили хороших часов с цепочкой, четырнадцати фунтов, семи шиллингов и четырех пенсов. По-моему, дороговато.
ВЫБОР ПОЛКОВНИКА
После помолвки тихого и исполнительного служаки полковника Болсовера с яркой и пленительной красавицей мисс Хильдой Торнтон по небольшому провинциальному городку Берчиспулю тотчас поползли недоуменные слухи. По правде сказать, к недоумению по поводу этого события примешивалась и жалость к этому бравому офицеру. Не то чтобы сей молодой особе приписывали что-либо по- настоящему компрометирующее. По крайней мере, она была хорошего рода, и никто не оспаривал ее успехов в свете. Однако несколько лет она вращалась в кругах, представители которых вели довольно легкомысленный и рассеянный образ жизни. Сами они называли себя «сливками общества», но суть от этого не менялась.
Хильда Торнтон была весьма миловидной дамой с пышными золотистыми волосами и обладала поистине королевской статью. Она слыла своего рода «королевой гарнизона», и очередной прибывший из училища в Вулвиче или Сандхерсте молоденький лейтенант обязательно падал к ее ногам. Однако лейтенанты со временем становились капитанами, капитаны — майорами, а ее положение не менялось. На званых балах бесконечной чередой сменяли друг друга саперы, артиллеристы, кавалеристы и гренадеры, но мисс Хильда Торнтон по-прежнему оставалась мисс Хильдой. Она уже начала было прибегать к таким уловкам, как мягкий и приглушенный свет, чтобы вечером казаться моложе, чем утром. И тут благородный и простодушный полковник Болсовер во время одного из своих немногочисленных выходов в свет вдруг увидел в ней идеал чистоты и красоты, после чего сделал ей предложение руки, сердца, аристократической фамилии, высокого положения в обществе и дохода примерно две тысячи фунтов в год. Правда, ко всему этому прилагались благородные седины и щуплое телосложение, но дама ни секунды не колебалась, и на следующий же день после помолвки ее оживленно обсуждали во всех гарнизонных столовых и городских гостиных.
Но даже теперь над ее почти предрешенным замужеством висела тень сомнения. Старые девы наперебой изрекали мрачные пророчества, а шустрые молоденькие лейтенанты вовсю заключали пари. До этого Хильда уже дважды находилась в двух шагах от алтаря, и дважды возвращалось кольцо вместе с расторгнутым обетом. Причины этих матримониальных неудач так и остались покрыты тайной. Одни поговаривали о непостоянстве и врожденной порочности всех без исключения мужчин. Другие рассказывали о ее эскападах, намекая при этом на подробности весьма пикантного свойства, которые, достигнув ушей повергнутых в ужас обожателей этой особы, навсегда отвращали их от нее. Знавшие же больше всех предпочитали помалкивать, лишь печально покачивая головами при одном упоминании имени полковника.
Примерно за неделю до назначенного дня свадьбы полковник Болсовер сидел в своем кабинете, раскрыв чековую книжку и глядя на уже начавшие прибывать огромные счета от обойщиков и краснодеревщиков, когда его навестил старинный друг майор Барнс, служивший в Индийской конной гвардии. Они вместе прошли две пограничных кампании, и для Болсовера явилось в высшей степени приятной неожиданностью вновь увидеть тонкое загорелое лицо и худощавую подтянутую фигуру «бенгальского улана».
— Дорогой мой! — воскликнул он, раскрывая объятия. — Я даже не знал, что вы в Англии!