— Кто вы?
— Пол, это я! — Незнакомец поднял руки, показывая, что безоружен. Потом снял капюшон, и в лунном свете Пол действительно разглядел знакомые черты. — Это же я, Франческо.
— Франческо?! — изумился Пиндар и подошел ближе. — Боже правый! Не сойти мне с этого места, неужели?!
Друзья обнялись.
— Франческо! Сколько мы с тобой не виделись?
— Долго, слишком долго.
— Несколько лет. — Пол с любопытством и восхищением вгляделся в лицо старого друга. — Франческо Контарини! Да мы не виделись лет десять, если не больше!
— Десять, пятнадцать — какая разница? Все равно не сосчитаешь, — улыбнулся мужчина.
— Ты ничуть не изменился.
— Ты тоже.
Оба понимали, что говорят неправду. У Пола вокруг носа и глаз расплылись синяки, в темных волосах и бороде появились седые пряди.
Когда-то красивое лицо Франческо осунулось, воротник и манжеты истерлись и запачкались, словно он не переодевался несколько месяцев. Но приятели смотрели друг на друга и улыбались.
— Слышал, ты уехал из Венеции. — Контарини осторожно похлопал Пиндара по плечу.
— Да, несколько лет провел в Константинополе. Был там представителем Левантийской компании, послом к Великому Турку. Торговые права, понимаешь ли…
— Ну конечно же, Пол Пиндар — великий торговец.
Несмотря на добрые слова, в голосе Франческо угадывалась ирония. Он улыбнулся, и Пол увидел, что нижние зубы друга превратились в черные обломки.
— И почему меня это не удивляет? Тебе уготована великая судьба. Ты всегда был любимчиком Фортуны.
— Этой ветреной дамы? — отшутился Пол.
— Слышал о Томе Лампри и его дочери. Сочувствую.
— Спасибо. Это дела давние. Расскажи, как ты, — попытался сменить тему Пиндар.
— Я? Тоже уезжал. Слыхал об этом? — Франческо издал странный звук: нечто среднее между кашлем и смехом.
— Конечно.
Пиндар попытался вспомнить. В деле была замешана женщина, произошла драка то ли за игрой в кости, то ли за картами. Но он точно кого-то убил.
— Обычная шлюха. — Франческо заметил его растерянность и беспечно пожал плечами. Правда, взгляд его при этом помрачнел. — Ты же знаешь, как это бывает. Она стоила мне четырех лет изгнания. А теперь… даже лицо забыл. А та, другая, помнишь? К которой мы ходили в юности? Как ее звали?
Воцарилось неловкое молчание.
— Констанца.
— Ну конечно! Я и ее забыл.
— Констанцу?
Неужели такое возможно? Много лет назад они не раз дрались из-за куртизанки. Эта история даже подорвала их дружбу.
— Ты все еще посещаешь ее?
— Иногда.
— Она, наверно, постарела. А что может быть отвратительнее старой шлюхи?
Пол не ответил.
— Ну что ж, как ты говоришь, все в прошлом. Не хочешь прогуляться?
Контарини взял Пиндара за плечо, и вскоре бывшие друзья уже шагали рядом по извилистым узким улочкам и пустынным калле. Тишину вокруг нарушали только их тихие голоса. В сиянии луны воды каналов напоминали мазут.
— Что ты делаешь на улице в столь поздний час?
— А ты не догадываешься? — хрипло закашлялся Франческо.
— В ридотто я не пойду. — Пол поразился твердости своего голоса.
— Больше не играешь? — быстро взглянул на друга Контарини. — А говорят…
— И они правы.
— Когда решил бросить?
— Сегодня вечером.
— Сегодня вечером? — рассмеялся Франческо. — Теперь понятно, где ты заработал такие синяки.
Он шел так близко от Пола, что тот чувствовал перегар и кисловатый запах пота, будто старый приятель не спал и не мылся несколько дней.
— Может, вина выпьем?
— С вином я тоже завязал.
Перспектива провести эту ночь так же, как вчерашнюю, вызвала у Пиндара отвращение, заставив желудок сжаться. Но Франческо будто ничего не слышат.
— Я знаю отличное местечко. Один знакомый кавалер недавно открыл совсем рядом маленькое ридотто. Знаешь его?
— Думаю, нет.
— Честное слово, заведение прекрасное, не чета новым казино. Кавалер пускает всех, кого ему представляют завсегдатаи. Конечно, если у гостей есть деньги. Пойдем, познакомлю вас. Это самое малое, что я могу сделать для старого друга. — Контарини обнажил в улыбке почерневшие зубы.
Но Пол сейчас мог думать только о двух вещах. Во-первых, что слышал Керью, который все еще ждал его в темном закоулке узкого passaggio[14]; во-вторых, как избавиться от знакомого. Друг изменился: стал жестче, грубее. «Ладно, со слугой разберусь позже, — решил он, — а вот сбежать от Контарини будет не так-то просто». Он дал Амброзу слово больше не играть, но почему бы не выпить со старым другом? А потом уйти, соблюдя приличия.