Пока что мы остановились на том, что Кейн сделает официальный запрос в бухгалтерию для получения аналогичной сводки, потом мы сверим наши данные, и тогда будем думать над тем, с чем мы имеем дело и, самое главное – что делать дальше.
О парне из дизайнерского отдела, с которым я повел себя столь неосмотрительно, чтобы не сказать – глупо, я старался не вспоминать. Не то чтобы я в полной мере поверил Кейну, мне по-прежнему хотелось думать, что парень не при чем, но одного я не мог не признать – рассуждения моего зама звучали вполне логично, и рисковать я больше не имел права.
Пожалуй, на уровне эмоций мне все же было немного грустно. Никак не оставляло ощущение, будто у меня из рук ускользнуло нечто важное, пусть даже на первый взгляд речь идет всего лишь об очередном приключении за гранью здравого смысла – сложно представить что-либо более безумное, чем гетеросексуалу из любопытства ввязаться в роман с геем. Но, думаю, дело было немного в другом – я не без оснований подозревал, что это был бы мой первый и последний раз, поскольку я вряд ли когда-нибудь еще решусь на нечто подобное. Все же с возрастом становится все сложнее отвечать самому себе на простой вопрос: «зачем?»..
Ладно, что ни делается – все к лучшему. Мое время глупостей и экспериментов давно прошло, не стоит об этом забывать. А то, что я в любой момент готов сорваться – это свидетельствует лишь о том, что наши зависимости остаются с нами навсегда.
Надо сказать, что давно я не работал столь плодотворно, даже пообедал на рабочем месте, хотя обычно предпочитаю спуститься в буфет и пообщаться с народом. Все же сублимация – великая вещь.
Мне действительно стало ощутимо легче. К концу рабочего дня я чувствовал лишь дискомфорт в затекших мышцах спины, приятную пустоту в голове, полнейшее умиротворение в душе - и никаких сомнений или сожалений о несбыточном. Трудотерапия – лучшее лекарство от глупых мыслей, я давно это понял.
Когда я одним из последних спустился в опустевший паркинг и увидел рядом с «мустангом» знакомую высокую фигуру, я не почувствовал ничего, кроме досады и легкого раздражения. Если он будет меня преследовать столь настойчиво, я всерьез разочаруюсь в геях. Всегда считал, что лишь впечатлительные барышни готовы на основании пьяных обжиманий строить планы на совместное будущее; если у педиков дела обстоят так же, то я точно не из этой братии.
- Привет. - Джаред шагнул мне навстречу, протягивая руку.
- Добрый вечер, - вежливо произнес я, ответил на рукопожатие, и, обогнув парня, направился к водительской двери.
- Я хотел узнать, как ты, - негромко сказал дизайнер, поворачиваясь вслед за мной и прислоняясь к капоту.
Я открыл водительскую дверь и пожал плечами.
- В порядке, как видишь.
Ладно, раз уж он здесь… Небольшая страховка мне не помешает. Пользуясь тем, что меня прикрывает открытая дверь, я наклонился в салон, закинул дипломат на пассажирское сидение, а потом достал мобильный, нажал несколько клавиш и убрал его в нагрудный карман пиджака микрофоном вверх.
- В субботу ты заставил меня поволноваться, - усмехнулся Джаред, когда я выпрямился и посмотрел на него. Его слова показались мне достаточно двусмысленными, чтобы было уместно уточнить:
- С чего бы это?
Тот смущенно почесал в затылке.
- Ну, когда я запихивал тебя в такси, ты был весьма решительно настроен на продолжение веселья и порывался пройтись по клубам. Я до последнего не был уверен, что ты действительно поедешь домой, несмотря на то, что в конце концов ты мне это клятвенно пообещал. Кстати, куда ты поехал в итоге, если не секрет?
Твою. Мать. Ладно, это я сотру. Впрочем, полагаю, это еще не самое страшное, что мне предстоит услышать.
- И какого обещания я потребовал от тебя взамен? – мрачно поинтересовался я, игнорируя последний вопрос, и лицо Джареда озарилось веселым изумлением.
- Ты что, помнишь? – еле сдерживая смех, спросил он, и я разозлился уже всерьез.
- Нет. Но я слишком хорошо себя знаю, просто так я никогда ничего не обещаю, а уж в пьяном виде и подавно, - как можно более сдержанно пояснил я, Джаред не выдержал и рассмеялся.
- Тебе, в самом деле, интересно? – уточнил он, и я, на секунду задумавшись, все же отрицательно покачал головой.
- Ну, как хочешь, - легко согласился Джаред, а потом его взгляд внезапно стал задумчивым и вполне серьезным.
- Знаешь, Эклз, - негромко произнес он. – А вообще с тобой весело. Мне понравилось. И у тебя просто охренительные губы.
Он одним плавным движением оторвался от капота и, обогнув водительскую дверь, замер напротив меня, беззастенчиво смяв мое личное пространство.
Мне стало грустно. Эх, парень, в другое время и в другом месте.… Где ты был десять лет назад?.. Ах да. Десять лет назад ему было шестнадцать.
Почему-то мысль о разнице в возрасте окончательно меня отрезвила. И потом – какими бы искренними не казались эмоции, уж слишком велика вероятность, что это всего лишь тщательно спланированная игра. В этом долбанном мире блестящих равнодушных камней, которым люди сами придумали цену, ничто и никогда не делается просто так. А я… С меня хватит Марси Миллер.
- Мне это кажется, или сейчас вы намекаете на секс, мистер Падалеки? – негромко спросил я.
Джаред усмехнулся, не отрывая взгляда от моих губ и почти нависая надо мной.
- Совершенно верно, мистер Эклз, - с готовностью согласился он. – Даже не намекаю, говорю прямо.
Я мысленно застонал. Черт, ну почему именно здесь и сейчас…
- Вам известно, что такое сексуальный харассмент?
Новый смешок, он наклоняется ближе и почти касается губами моего уха. Впрочем, его голос звучит вполне отчетливо, да и вообще – так даже ближе к телефону.
- Хотите на меня заявить?
Ладно, уж если решил – значит, делай. Мой голос становится суше:
- Надеюсь, до этого не дойдет. Но я считаю своим долгом предупредить, что ваши действия являются уголовно наказуемыми.
Джаред медленно отодвинулся. В глазах – настороженное недоумение.
- В чем дело? – тихо спросил он.
Прости, парень. Если все это было от чистого сердца, в чем, если честно, я сильно сомневаюсь – просто прости.
- Дело в том, мистер Падалеки, что вы, по всей видимости, ошиблись, если решили, будто исходящие от вас предложения сексуального характера меня заинтересуют, - жестко объяснил я, с грустью наблюдая, как в глазах Джареда недоумение сменяется растерянностью. - На будущее настоятельно советую вам быть более осмотрительным, помните: харассмент - это преступление.
У меня даже хватило силы воли не спрятаться в машину сразу, а дождаться, пока Джаред не отступит на шаг и не бросит, коротко и мрачно:
- Никаких проблем. Я все понял.
Тогда я сел в машину и аккуратно закрыл дверь, словно проводя между собой и собственными желаниями последнюю черту.
Парень развернулся и зашагал прочь раньше, чем я завел двигатель. Я провожал его взглядом до тех пор, пока он не скрылся из виду.
Мне было грустно. Пожалуй, просто не верить в сказку – для взрослого человека недостаточно. Вот столкнуться с ней лицом к лицу и уничтожить своими руками – это уже совсем другое дело. Однозначный признак зрелости.
Глава 3.
Есть в моем характере одна черта, которая отравляет мне жизнь в значительно большей степени, нежели прочие мои закидоны - слово «нельзя» неизменно действует на меня как призыв «вперед». И даже если в первый момент я реагирую правильно и говорю «нет» идее набить морду копам/ попробовать новую охренительно вставлючую таблетку/на спор переспать с девицей, у которой, по слухам, ВИЧ, - как только заманчивая перспектива переходит в разряд упущенного, во мне моментально срабатывает инстинкт сродни тому, который заставляет гончую нестись вслед за механическим зайцем. Становится просто неважным, нужно тебе это или нет, главное - что ты это упустил. А значит – необходимо догнать и взять свое.
Полагаю, больше шансов излечиться от наркомании. Выздороветь от самого себя - невозможно.
Я попытался прибегнуть к испытанным средствам – сделал на пару подходов больше к каждому тренажеру в спортзале, перед сном прогулялся в Центральном парке и даже излил душу старому знакомому, который там обитает.
Все равно я засыпал с мыслью о том, что поторопился.
Всю ночь мне снился секс с дизайнером. Прямо там, в переулке возле паба. Для человека, которого никогда в жизни не мучили гомоэротические фантазии, это было, гм… мягко скажем, несколько неожиданно. Я просыпался раз пять, каждый раз обнаруживал собственную правую руку в районе паха, матерился в голос и вновь засыпал, после чего все начиналось по новой.