Проходивший мимо подпоручик поинтересовался, что это такое с роняющим слёзы в пустую тарелку кадетом? Но получив ответ, что вспомнилась тому спаленная светлыми дотла родная деревня, разоряться не стал. Похлопал сочувственно по плечу да утопал по своим делам, сияя начищенными сапогами.
Ларка благоразумно напрашиваться на всякие дальнейшие оказии не стал. Как втихаря просветил капрал, умный солдат держится подальше от начальства да поближе к кухне. Поскольку со вторым делом порядок наблюдался полнейший, он шустро взял руки-в-ноги да умотал обратно в котлован, где с чрезвычайно важным и занятым видом принялся то править лопату, то подчищать обозначенные вбитыми колышками с натянутой меж них бечёвкой стены. В общем, как заметила вскользь умница и хохотушка писариха из штаба, изображал имитацию бурной деятельности…
Полковник оценил то одним взглядом. Но лишь ухмыльнулся в ус и молча утопал. Унтер погрозил кулаком, втихомолку даже сунул тот кадету под рёбра. Но лишь чуть не сломал себе руку. И зашипев от боли, потащил Ларку наконец по всяким-разным присутственным местам. Чем только не пришлось тому нагрузиться на складах и в канцеляриях! Правда, полученная в арсенале шипастая бронзовая палица восторга его не вызвала.
— Недокованная, и вот тут трещина, — он ткнул чуть выше рукояти пальцем. — Сломается после одного лишь доброго удара.
Естественно — унтер тут же построил одинокого кадета в один ряд и одну шеренгу и начал развлекаться насчёт прославленных и лучших в королевстве оружейников. Но старый капрал с землистым от постоянного пребывания в арсенальных подвалах лицом притормозил того.
— Зажди орать-то, кадет дело говорит, — он повертел в узловатых ладонях оружие, всмотрелся. — И в самом деле, вот тут не проковано толком — а этот парень плечистый, может и впрямь поломать. Неприятности нам нужны?
Тот засопел хмуро, но всё же признал, что происшествия ему и впрямь без надобности. В конце концов, Ларка предложил завтра с утречка наведаться в здешнюю кузню, которую называли чудным словом мастерские, да поправить недоделку — начальству о том и знать не след. Меж своих порешать, в общем.
И нагрузившись опять всяким барахлом вроде одеяла, парадной формы да тонких книжек с чистыми страницами под названием тетрадь, Ларка сунул палицу подмышку да потопал вслед за унтером в казарму. Тут он и вовсе изумился. Чистота это хорошо, порядок тоже — но иметь свою собственную кровать, да ещё и в просторной комнате всего на четверых, это для бывшего кузнеца показалось верхом роскоши. Раньше-то приткнёшься где в общей избе, до утра перебьёшься, и то ладно.
— Всё, располагайся, знакомься — а утром уже и возьму в оборот, мало не покажется, — унтер погрозил какой-то тощей чернявой девице из кадетов кулаком и утопал в уже разлившиеся над Академией сумерки.
Единственное что Ларке не понравилось, это рожи вокруг. Девятый отряд оказался леший его знает чем — то ли бандой несостоявшихся колодников, то ли психов, забракованных даже домом для скорбных главою. На месте полковника он первым же делом озаботился бы крепкой конопляной верёвкой да развесил всех этих на ветвях или всяких подходящих крючках… кое-как представившись этой разномастной ораве в большой комнате под названием красный уголок — хотя тут красной краской и не пахло ни в углах ни по стенам — Ларка утопал в комнату нумер двенадцать и принялся обустраиваться вокруг кровати под окном.
Как он узнал уже потом, место это почиталось едва ли не позорным — во всех остальных комнатах кровати специально расставили так, чтобы оно оставалось свободным. Но против свежего воздуха ещё вчера деревенский парень ничего не имел. Потому и не придал всей этой мути никакого значения. А зря, зря…
— Ой, какой красавчик, — манерный юнец игриво прижался к скорчившему недовольную физиономию Ларке, который что-то уже начал потихоньку соображать. Правда, мальчишечка, от которого разило дамскими парфумами и притираниями, потом долго пытался вылезти из угла — трясущиеся после хорошей плюхи ноги того откровенно не держали.
— Вы что тут, все из этих, вихлянутых? — проворчал он и обомлел. Оказалось, в девятый отряд как раз и определяли эдаких подвинутых на всякой гадости. Так что, если оглядеться и вдуматься хорошенько, становилось понятным невольное отвращение брезгливо относившегося к таким гнусностям парня. Про эти гадкие дела-забавы слыхали и в горной деревне, не совсем уж дикие…
— Так, отстаньте все, — он решительно хлопнул ладонью по колену. — Я не из таковских — а если ещё кто раз полезет, мозги свои со стенки отскребать будет сам. И вообще, валите… я седмицу в карцере да на всяких работах отбыл — объявляю отбой.
Как ни странно, больше никто за ночь потревожить его сон не рискнул. То ли эти извращенцы прониклись вескими словами кузнеца — но скорее всего, впечатлились видом юнца, которого им же и пришлось кое-как оттащить в его комнату да определить словно пьяного на кровать.
Следующий день оказался до предела насыщен новыми впечатлениями. Как оказалось, тут даже дают поспать до восхода солнца! Положительно, эта Академия бывшему кузнецу начинала нравиться всё больше и больше… после зарядки и завтрака Ларка подмышку со своим оружием навестил кузню. Ну, эдакие места для него и вовсе почти родными были. И пока сопровождавший его унтер точил лясы, отойдя подальше от грохота и чада, парень быстро сделал из своей неудобной палицы такую цацу, что и сам улыбался, на неё глядя. Тем более что втихомолку стянул из угла брусочек оставленной без присмотра бронзы и добавил его к оружию для веса.
Уже проходясь напоследок малым молоточком по рукояти да наводя на неё окончательный лоск, он обратил внимание на воцарившуюся вокруг тишину. Трое здешних мастеров стояли вокруг, да ещё и разинувшие рты унтера — и даже по какой-то надобности заскочивший в мастерские подпоручик из штаба.
— Не врал, выходит — кузнец и есть, — усмехнулся старый капрал-мастеровой и внимательнейшим образом осмотрел быстренько-но-со-вкусом переделанное оружие. Он поцокал языком, восхищённо покачивая головой, и вздохнул. — Жаль, что решил пойти по военной части — металл ты чувствуешь как мало кто.
Ларка молча прикинул, что особых своих умений он не показывал — если бы переделывал палицу новым способом, то вышло бы вообще чудо. Уж бронза позволяла с собою выделывать куда более изумительные вещи, нежели медь… он пожал плечами.
— У нас в горах плохих кузнецов нету, — и настойчиво высвободил оружие из едва не вцепившихся в неё ладоней мастера.
Смущённо ощущая спиной взгляды из дверей кузницы, он быстренько ретировался за унтером. И началось.
Занятия по тактике, где он понял едва ли половину вообще слов, не говоря уж о смысле. Но кое-как записал в эту тетрадь зачарованным полковыми магиками пером, которое не надо было окунать всякий раз в чернильницу.
Потом история всяких битв и сражений, анализ видов войск и вооружений — это понравилось Ларке куда больше. Настолько, что читавшая эту нотацию — прошу прощения, вашество, лекцию — пожилая майорша даже улыбнулась настырному парню, задавшему пару не совсем уж тупых вопросов.
И уже после обеда, вышло самое интересное — занятия у всяких занятных устройств с оружием. Здешние двое унтеров скривили такие рожи при виде толстяка с новенькой, блестящей на солнце шипастой булавой. Но когда Ларка скинул мешковатый, совсем не по фигуре сидящий мундир да прилежно развалил своим страшным оружием пару мишеней-манекенов, те пощупали его мышцы и признали, что возможно, и удастся воспитать из этого крепыша крутого бойца. Голова у того вроде варила, да и руки вовсе не из задницы росли — при том, что работы с оружием не чурался.
— Странный ты кадет, — вислоусый унтер поправил Ларке положение руки при отбое и кивнул — правильно, мол, продолжай. — Занимаешься в охотку, я-то вижу. Не считаешь оружие и доспехи своими злейшими врагами. Если хочешь, можем с тобой позаниматься на совесть… да по морде видно, хочешь.
Правда, затем унтера предупредили — если вздумаешь лезть со своими педрильскими штучками, руки-ноги переломают. Похохатывающий Ларка утёр пот и с самой честной физиономией заверил — ничего такого не будет. И не обращая внимания на взгляды кое-как, лишь бы для виду работающих с оружием остальных кадетов, продолжил превращать вертящийся столб с приделанными крепкими поперечинами в щепу. Занятное дело, почти как работать молотом — блок щитом, выпад.