- Любезный, сам не отсюда?
Мужичок, придерживая ручку грудью, поправил сено.
- А что? Отсюда.
Пластов - а это был он, - сделав вид, что небрежно осматривает окрестности, процедил:
- Хорошо, хорошо… Понимаешь, хотел я тут дачку на лето присмотреть. Не поможешь?
Островитянин от удивления опустил ручку тележки на землю.
- Дачку? Ну, барин…
- А что?
- Да тут дач-то отродясь никто не снимал… Какие тут дачи-то? - Сплюнул: Пакость одна, болота, гниль.
- Ну-у, это ты зря. Вот, например, чем не дача?
Мужик оглянулся:
- Которая? Натальинская-то ферма? Так в ней никто не живет.
- Ну и что, что не живет. Забыл, как ты ее назвал? Натальинская?
- Натальинская ферма, как еще.
- Ну да, ферма, значит. Она давно здесь, эта ферма?
- Всегда тут была.
- Почему ж так называют ферма?
- Кто знает. Мужик взялся за ручку. - Зовут и зовут.
- Не живут, говоришь, на ней?
- Кто ж здесь жить-то будет?
- И давно?
- Не живут-то? Почитай, сколько помню, годов шесть. А то все семь.
- Понятно. Не скажешь, раньше на ней кто жил?
- Раньше она чухонской была, чухонцы с фабрики жили. Да потом ушли, воздух плохой, испарения тут.
- И что, теперь никто эту ферму не сторожит?
- Сторожит? - Мужик почесал в затылке, снова отпустил тележку. - Да ты, барин, никак про сторожа спрашиваешь?
- Про какого сторожа?
- Подожди… - Мужик повернулся к дому. - Ну да. Недели две назад чудак какой-то сидел тут на завалинке. В кожухе.
- Сторожил, выходит?
- Ну да. Я еще подумал: купил, что ль, кто Натальинку?
- Где он сейчас-то, сторож?
- Кто его знает. Я и то смотрю как утром ни прохожу, сидит на завалинке, зевает. Думаю, охота была, там не живет никто, купили, может… А потом недели уж две как не видать. Который день хожу - не сидит.
- Значит, нужды нет.
- Оно верно. Пойду, барин.
- Постой - какой он из себя был, этот сторож?
- Ну, барин… Не упомню. Вроде так мелковатый, с бородой. А так - мне он ни к чему. - Мужик кивнул: - Пойду, господин хороший, извини.
Глядя ему вслед, Пластов подумал: место здесь пустынное. При определенном опыте сделать с человеком можно что хочешь. Камнем по голове, труп в болото - и концов не сыщешь. Недели две назад. Это примерно пятого - седьмого июня. Перевод с Василеостровского отделения отправлен пятого. Все сходится. Очень похоже, что с Ермиловым поступили именно так, сторож нашел здесь свой конец. Но вряд ли полиция разрешит поиски тела, у него ведь нет ни одного доказательства. Но даже если допустить, что ему удастся убедить власти, он и приблизительно не сможет определить место, куда могли сбросить убитого. Все продумано, даже тонкость, которую, как специалист по уголовному праву, Пластов знал: разложение органических веществ в болотной жиже происходит в два раза быстрей обычного.
22
К концу дня Пластов шел по набережной Фонтанки, возвращаясь домой. Разглядывая пустынную мостовую, гладь реки, редких рыболовов у парапета, изредка проезжающие экипажи, усмехнулся: кажется, Субботин прав - изобретение Вологдина было достаточно важным, теперь он почти не сомневается: пожар и дело о страховке для того, чтобы скрыть похищение генератора. Заметил про себя: ему, как юристу, доказать ценность пропавшего устройства будет трудно, если не сказать невозможно: это никем не опробованное изобретение. Вспомнил слова Субботина: полигон мысли. Похоже, генератор был нужен, но завод подожгли не только из-за этого: тем, кто выкрал новый агрегат, сильно мешал и сам завод. Глебов обречен, скандал вокруг его имени необходим как прикрытие после него всем, кроме самого Глебова, обеспечена спокойная жизнь. Ермилов - Трояновский - Коршакеев, до чего же умная и точная игра. С мыслью об этом он повернул на Моховую и увидел Тиргина.
Помощник присяжного поверенного стоял на углу в квартале от его дома, делая вид, что разглядывает афиши. Кажется, он. кого-то ждал; увидев Тиргина, Пластов понял, что тот ждал именно его. Приблизившись, бывший сокурсник поднял брови, сказал вполголоса:
- Арсений… Я так и думал, что ты подойдешь с этой стороны.
- Что-нибудь случилось?
- Ничего, пойдем рядом. - Они двинулись в сторону Литейного. - Если кто-то увидит нас, он должен подумать, что мы встретились случайно.
- Да в чем дело, ты можешь объяснить?
Тиргин, пытаясь что-то перебороть в себе, отвернулся.
- Сейчас поймешь… Арсений, мы оба юристы. Я надеюсь, тебе не нужно ничего объяснять… Я гебе назову только шесть цифр.