— Скоро тебе доведётся совершить гораздо больше убийств. Будет много гораздо более забавных и интересных противников, чем эти двое. Когда всё будет кончено, у вас будет ад и снова своё собственное королевство. То есть если ты не слетишь с катушек и не. Проебёшь. Абсолютно. Всё. Ты знаешь, где находится Элефсис?
Йозеф кивает.
— Когда я окажусь в Даунтауне, то именно туда и направлюсь. Ждите там моего сигнала. Понятно?
— Да.
Если бы его глаза могли выйти из головы, они бы двинулись сюда и удавили меня моими собственными кишками.
Я беру его руку и роняю в неё ключи от машины Травена.
— Помнишь тот отель, куда приходил на встречу со мной?
— Да.
— Поезжай на этой машине туда и оставь её на улице. Оставь ключи под водительским сиденьем.
Он глядит на ключи так, словно я только что сунул ему в руку собачье дерьмо.
— Зачем мне это делать? Я тебе не мальчик на побегушках.
— Потому что это не поручение. Это хвост, а хвосты — это то, что разрушает планы и причиняет людям боль. Понятно?
Он берёт ключи и садится в «Метро». Прежде чем закрыть дверь, зло бросает: «Отправляйся в ад».
— Как я сам не догадался?
Когда он уезжает, я проверяю, как там старший коп. Его сердцебиение и дыхание очень слабые, но постоянные. Я снимаю с его пояса ключи от машины и возвращаюсь к патрульному автомобилю. Внутри я протягиваю руку над закреплённым между сидениями ноутбуком и снимаю с приборной панели микрофон.
— Нападение на офицеров на углу Адамс и Одиннадцатой улицы. Один жив, но ранен, и другой практически покойник. Для протокола, я этого не делал, но вы бы мне не поверили, если бы я сказал, кто это сделал.
Полицейское устройство связи хрипит. Я ищу кнопку выключения, но не нахожу, так что пинаю всё подряд на приборной панели, пока шум не прекращается. Находясь в режиме Халка, я высаживаю разбитое лобовое стекло. Безопасное стекло вылетает одним куском. Я сталкиваю его с капота на обочину.
Извините, парни. Мне в самом деле хотелось бы, чтобы вы оба отправились сегодня вечером домой. Но иногда пианино действительно падает с неба, и иногда вы оказываетесь тем Койотом, который ловит его зубами. Я бывал там много раз. Если встречу вас на той стороне, то буду должен вам выпивку. Если же нет, возможно, вам будет легче, если будете знать, что я собираюсь сделать то, от чего на самом деле будет больно.
Я завожу патрульную машину, и V-образная восьмёрка «Кроун Вика» визжит. Вот то, что мне нужно для Чёрной Георгины. Вот правильный способ уйти, как любит говорить Видок, лю мердье[162]. Я резко перевожу рычаг в положение «драйв» и жму педаль в пол, дымя покрышками и рыская, прежде чем совладать с этим зверем. Суицид по-прежнему чертовски пугающая идея, но сжигание резины полицейской машины хотя бы делает её чуточку веселее.
Креншоу прямо впереди. В моей голове проносится Кэнди. Красные прорези глаз в чёрном льду. Зубы бешеной собаки в моём плече. Да, я оставляю тебя ради другой женщины, но она мертва, и это всего на три дня, а затем я вернусь. Обещаю.
Заткнись. Не время для этого. Я отпихиваю её назад вместе с ангелом.
Когда подкатывает лицо Элис, я не бегу от него. Я рассматриваю его с дюжины разных углов. Говорила ли правду Медея? Возможно ли, что Элис лгала мне всё то время, что мы были вместе? К моему удивлению, ангел является с ответом: «Какая разница?».
Он прав. Даже если она Лиззи Борден[163], неужели я оставлю Элис там?
Нет.
Неужели я упущу шанс открутить Мейсону голову, когда он увидит, что я спас её?
Нет.
Не думай. Просто езжай. Нет времени. Нет мыслей. Нет последствий. Просто яркая вспышка боли, и вот я дома. Нет ничего, кроме спешки.
Когда я вижу проезд Креншоу под I-10, то останавливаюсь, включаю задний ход и проезжаю полквартала назад. Вдалеке я вижу полицейские огни, направляющиеся на вызов к раненому полицейскому.
В жопу Баву. В жопу сомнения. Всё в жопу. Я жму на педаль газа и направляю машину на опору шоссе в середине проезжей части, в центр перекрёстка. Достаю из кармана пластмассового кролика и сжимаю его в зубах. Надеюсь, Мустанг Салли, ты там. Я никогда не молился Богу, но сейчас я молюсь тебе. Пожалуйста, хоть бы ты знала, какого хера ты делаешь.
Я делаю всего на волосок больше ста десяти, когда врезаюсь. Время замедляется, машина подпрыгивает на бордюре и преодолевает последние несколько метров по воздуху. Когда мы сталкиваемся, на самом деле это не больно. Больше напоминает сокрушительный сверхзвуковой удар, когда весь воздух и жидкости моего тела извергаются из меня, словно фейерверк в мясной лавке. Мои глаза не могут сфокусироваться. Мир представляет собой жидкое размытое пятно. Я слышу визг и скрежет металла, когда «Кроун Вик» расплющивается об опору. Рулевое колесо выгибается вверх и превращает мой череп в тесто для торта. Передняя часть машины разлетается вдребезги и миллион пластиковых и металлических бритвенных лезвий сдирают мою кожу с костей. Мои руки ломаются, когда я перелетаю через приборную панель и вылетаю в окно. При этом одно колено цепляется и разрывается на части. В водовороте пламени я скольжу по капоту машины, словно олимпийский чемпион по фигурному катанию, когда двигатель взрывается.
163