Пара сотен адовых жандармов занимают позиции на противоположных концах улицы, окружая толпу. Ад полностью основан на борьбе за власть и влияние. Люциферу не нравилось, когда слишком много власти сосредотачивалось в чьих-либо руках, так что в Пандемониуме два полицейских подразделения с пересекающимися территориями. И они ненавидят друг друга. Вместо того, чтобы утихомирить бунтовщиков, банды полицейских врезаются в них двумя сотнями ледоколов. Вооружённые оружием с резиновыми пулями и в тяжёлых бронежилетах, они прорываются сквозь толпу, чтобы загрести как можно больше добычи для своей стороны.
Я не задерживаюсь посмотреть, какая из сторон победит, потому что мне по хуй. Надеюсь, они быстро перебьют друг друга и уберутся с моего пути. Я пригибаюсь, натягиваю поглубже капюшон и направляюсь обратно на Гауэр. Возможно, если бы я схватил копа, то мог бы разными интересными способами выжать из него, где находится Элефсис, но, учитывая, что здесь их две сотни, с этим придётся подождать. Чего я сейчас хочу, так это срезать путь до Сансет и обойти кругом конкретно этот говношторм. Если это в самом деле ебанутая версия Лос-Анджелеса, то «Макс Овердрайв» отсюда недалеко. Я могу отсидеться, пока бунт не утихнет, и обдумать следующий шаг.
— Куда направляешься?
Какая-то рука вылетает из ниши закрытого магазина секс-игрушек и вцепляется мне в руку. Адовец, к которому прикреплена рука, одет в несколько слоёв рваных пальто, плащей и засаленных рубашек. Хеллспаун[188] — бродяга.
Я ничего не отвечаю. Просто смотрю и надеюсь, что чары смерти держатся.
— Есть что-нибудь из магазинов, чем хочешь поделиться? — спрашивает бомж.
— Для тебя, алкаш, ничего.
Он ухмыляется и облизывает губы, демонстрируя набор неровных серых зубов, словно кто-то забил битый цемент в его дёсны. Возможно, так Бог и держит в узде других ангелов Небес. Лучшей стоматологической страховкой.
— Есть закурить? — продолжает переть он.
Что-то ёрзает под его чумазым лицом. Похоже, проблема не с моими чарами. С его. Жаль, что я так медленно соображаю. К тому времени, как я узнаю его, он приставляет к моему горлу что-то очень тонкое и очень острое. Снабжённое двойными шипами. Вероятно, это то, что на земле назвали бы Вилкой Еретика[189]. Этот уёбок — не рядовой адовец. Это мальбранш[190], один из тринадцати рогатых ублюдков, которых Люцифер держал в качестве личного гестапо и отряда дознания. Даже другие адовцы ненавидят мальбранш. Моя спина всё ещё болит после меча Ризоэля. Последнее, чего мне хочется, это встретиться один на один с профессиональным потрошителем плоти.
— Похоже, для тебя наступили трудные времена, — говорю я.
— Для тебя наступят ещё хуже, если у тебя нет того, что я хочу.
Позади нас весело кипят беспорядки, но мы с мальбранш в этой нише находимся в своём собственном уютном маленьком мирке. Над нами разбивается бутылка, и мы оба рефлекторно отворачиваем головы, чтобы избежать летящих осколков, но это была случайность. Невзирая на то, что никто не обращает на нас никакого внимания, я продолжаю получать удары сзади, отчего моё горло опускается на вилку. Надеюсь, недостаточно для того, чтобы проткнуть кожу. Человеческая кровь была бы полным палевом.
Я смотрю на грязное лицо мальбранша. Его кожа под слоем грязи ярко-красная.
— Ты который из них? Рубиканте[191]?
Его смех высокий и слегка безумный.
— Ой-ой. Я до сих пор знаменит?
— Это всё твоё милое личико. Возможно, всё-таки у меня есть кое-что для тебя.
Я лезу в карман, чувствуя, как Рубиканте сильнее прижимает острые шипы к моей шее.
— Полегче, дружок. Мне бы не хотелось поскользнуться.
Он быстро кивает головой на мою руку.
— Медленно вытащи эту руку и пусть в ней будет что-нибудь вкусное, или мне придётся выколоть тебе один глаз на закуску.
Ниша представляет собой полутёмно место, и беспорядки отчётливо отражаются в стекле за головой Рубиканте. Я с минуту шарю в кармане, стараясь выиграть немного времени.
189