Алпамыш

Проводил Караджан бедняжку Калдыргач — и стали оии все жить, как и жили без Алпамыша, — в скорби и в унижении…

А бек Алпамыш между тем в зиндане оставался…

Был в калмыцкой стране в столице Тайча-хана базар один, Янги-базаром назывался. Поручил Тайча управление Янги-базаром дочери своей — Тавке-аим. Вызвала Ай-Тавка сорок своих девушек и такое слово им сказала:

— Вам, мои подружки, от меня наказ:
Сметливей, проворней быть прошу я вас.
Как известно вам, базарный день у нас:
Красным должен быть цвет ваших шаровар,
Красные жезлы[35] я вам вручу сейчас, —
С ними отправляйтесь на Янги-базар.
Торга должен скоро наступить разгар.
У купцов проверьте всякий их товар, —
Что на счет, на вес, на меру, на харвар,
Их весы, их гири, их аршины все:
В алчности всегда они повинны все.
Сколько бы им строгих ни грозило кар,
Любят незаконный наживать барыш.
У кого — рундук, а у кого — амбар,
Медник иль чувячник, бочар иль гончар;
Посетить и скотский вы должны базар —
Знать, почем овца, почем баран-кочкар;
Ткани осмотреть, и кожи, и ковры…
Помните, что очень торгаши хитры, —
Все на плутовские барыши хитры!..

Это наставленье девушкам своим
Шахская сказала дочь, Тавка-аим.
Девушки в чиновный оделись наряд:
— Мы Янги-базар проверим, — говорят, —
Все осмотрим, взвесим, смерим! — говорят.

Походили девушки по базару, вернулись к Тавке и так ей докладывают:

— Наказ твой со всем усердием мы выполняли. Весь Янги-базар обошли, во все ряды заходили, все товары осмотрели, у купцов и ремесленников весы их, гири и меры все проверили. Овечий базар тоже хорошо осмотрели, — перекупщиков, непомерную прибыль накидывающих, наказали как следует. Видели мы на скотском базаре белого козла диковинного: шерсть у него до самой земли свисает, рога — в самое небо торчат.

Не поверила им Тавка:

— Не может этого быть! — говорит.

Клянутся девушки, говорят:

— Как же этого быть не может, когда мы его своими глазами видели, вот так, совсем близко рассматривали его…

Раззадорили девушки Ай-Тавку, оделась она, — вместе с ними на Янги-базар отправилась. Пришли — действительно такой диковинный козел оказался там. Очень козел этот Ай-Тавке понравился, прикипела она к нему, — купила его за восемьдесят теньг и к себе во дворец привела. Приказала Тавка повесить козлу на шею бубенец серебряный — и стала она ежедневно по двору с ним прогуливаться, — веселилась, радовалась, глядя на козлика своего.

Много ли, мало ли времени прошло, — стал козлик линять — шерсть свою красивую терять и с тела тоже спадать стал. Огорчилась Тавка — и девушкам своим такое слово сказала:

— Девушки! Весны уже недолго ждать!
Шерсть козел теряет, с тела стал спадать,
Кто из вас за ним приставлен наблюдать?
Почему мой козлик стал худеть, скучать?
Иль присмотр не тот, иль корм его крадут?
Я боюсь — недуга не было бы тут!
Или потому, что пары нет ему,
Козлик так облез, невесел так и худ?

Сказали ей девушки:

— Правильно говорите вы, Тавка-аим: это животное привыкло на воле ходить, траву по вкусу своему щипать. Не может козел сытым быть тем, что вы ему из рук даете. Появится скоро’ свежая трава зеленая — он еще больше скучать, худеть станет.

Тавка-аим, ведя козла на поводке, отправилась вместе с сорока девушками своими к пастуху Кайкубату. Кайкубат, в прежнее время пася баранов Байсары, первый Алпамыша встретил, когда тот за Барчин приезжал, — дорогу ему к дому Байсары указал. Когда Алпамыш взял Барчин-ай, свояком стал ему Кайкубат.[36] Теперь Кайкубат пас баранов калмыцкого шаха Тайчи. Пришла Тавка-аим к пастуху Кайкубату — спрашивает:

— За какую плату пасешь ты отцовский скот?

— За шесть месяцев я беру с твоего отца-шаха восемь тиллей.

Говорит ему Тавка:

— Я тоже буду тебе восемь тиллей платить за одного этого козла. Возьми его и паси вместе с овцами-баранами, пусть поправится, бока нагуляет.

Отвечает Кайкубат:

— Если вперед деньги уплатишь, согласен я.

Говорит Ай-Тавка:

— Срок отпасешь — тогда и получишь. Разве от отца моего ты вперед плату получаешь?

— Э, с отца твоего я свою плату в любое время получу, — отвечает Кайкубат, — а если к тебе приду после срока плату требовать, ты объявить можешь, что я с худым замыслом пришел, избить меня прикажешь — и денег не отдашь. Или наличными плати, или уводи своего козла.

35

Жезлы — эмблема официального положения ханского чиновника, в соответствии с поручением, которое Ай-Тавка дает своим девушкам.

36

Кайкубат был первоначально пастухом Байсары, то есть домочадцем, членом его патриархальной семьи, а потому «свояком» Алпамыша (черта патриархального быта).