- За все? - спросила она.
- За все, - сказал крестьянин.
- За вино я сам заплачу, - сказал сторож.
- За все, - повторил крестьянин, обращаясь к служанке.
Она сунула руку в карман передника, вытащила полную горсть монет и отсчитала сдачу. Крестьянин вышел. Как только за ним закрылась дверь, хозяин вернулся в комнату и заговорил со сторожем. Потом сел за его столик. Они говорили на диалекте. Сторож посмеивался. Хозяин брезгливо морщился. Сторож встал из-за стола. Он был маленького роста, с усами. Он высунулся в окно и посмотрел на дорогу.
- Вот он идет, - сказал он.
- В "Эдельвейс"?
- Да.
Они еще поговорили, а потом хозяин подошел к нашему столику. Хозяин был высокого роста, уже старик. Он посмотрел на спящего Джона.
- Он, видно, устал.
- Да, мы рано поднялись.
- Обедать скоро будете?
- Хоть сейчас, - сказал я. - Что у вас есть?
- Все что угодно. Вам сейчас принесут карточку.
Служанка принесла меню. Джон проснулся. Меню было написано чернилами на карточке, и карточка вставлена в деревянную рамку.
- Вот тебе Speisekarte, - сказал я Джону. Джон взглянул на меню. Он был еще сонный.
- Не выпьете ли вы с нами? - спросил я хозяина. Он подсел к нам.
- Скоты эти крестьяне, - сказал хозяин.
- Мы уже видели этого на похоронах, когда входили в город.
- Он жену хоронил.
- Вот что!
- Скотина. Все эти крестьяне скоты.
- Почему скоты?
- Просто не верится. Просто не верится, какая с ним вышла история.
- Расскажите.
- Просто не верится. - Хозяин повернулся к сторожу. - Франц, поди-ка сюда. - Сторож подошел, захватив бутылочку вина и стакан.
- Молодые люди только что вернулись из Висбаденерхютте, - сказал хозяин.
Мы поздоровались.
- Что вы будете пить?
- Ничего. - Франц отрицательно повел пальцем.
- Еще четверть литра?
- Пожалуй.
- Вы понимаете диалект? - спросил хозяин.
- Нет.
- А в чем дело? - спросил Джон.
- Он сейчас расскажет нам про того крестьянина, который засыпал могилу, когда мы входили в город.
- Я все равно ничего не пойму, - сказал Джон. - Они говорят слишком быстро.
- Он приехал сегодня хоронить жену, - сказал хозяин. - Она умерла в ноябре.
- В декабре, - поправил сторож.
- Это все равно. Так, значит, она умерла в декабре, и он дал знать в общину.
- Восемнадцатого декабря, - сказал сторож.
- Но он не мог привезти ее и похоронить, пока не стаял снег.
- Он живет по ту сторону Пазнауна, - сказал сторож, - но он нашего прихода.
- Он никак не мог привезти ее? - спросил я.
- Нет, не мог. Пока не сойдет снег, оттуда, где он живет, можно добраться только на лыжах. Так вот сегодня он привез ее, чтобы похоронить, а пастор, когда посмотрел на ее лицо, хоронить не захотел. Дальше ты рассказывай, - сказал он сторожу, - только говори не по-своему, а так, чтобы все поняли.
- Очень смешно вышло с пастором, - сказал сторож. - В удостоверении о смерти было сказано, что она умерла от сердечной болезни. Мы все знали, что у нее больное сердце. Иногда ей делалось дурно в церкви. Последнее время она совсем не приходила. Не могла подниматься в гору. Когда пастор, откинув одеяло, открыл ее лицо, он спросил Олза:
- Она очень страдала?
- Нет, - сказал Олз. - Я пришел домой и вижу - она лежит поперек кровати мертвая.
Пастор еще раз посмотрел на нее. Что-то, видно, ему не нравилось.
- Отчего у нее сделалось такое лицо?
- Не знаю, - сказал Олз.
- А ты подумай, может быть, вспомнишь, - сказал пастор и опустил одеяло. Олз ничего не ответил. Пастор смотрел на него. Олз смотрел на пастора. - Вы хотите знать?
- Я должен знать, - сказал пастор.
- Вот тут-то и начинается самое интересное, - сказал хозяин. Слушайте. Рассказывай, Франц.
- Так вот, - сказал Олз, - она умерла, я известил общину и убрал ее в сарай на сложенные дрова. Потом мне эти дрова понадобились, а она уже совсем закоченела, и я прислонил ее к стене. Рот у нее был открыт, и когда я вечером приходил в сарай пилить дрова, я вешал на нее фонарь.
- Зачем ты это делал? - спросил пастор.
- Не знаю, - ответил Олз.
- И часто ты это делал?
- Каждый раз, когда вечером работал в сарае.
- Ты поступил очень дурно, - сказал пастор. - Ты любил свою жену?
- О да, любил, - сказал Олз. - Я очень любил ее.
- Вы все поняли? - спросил хозяин. - Вы все поняли про его жену?
- Почти.
- А как насчет обеда? - спросил Джон.
- Заказывай, - сказал я. - Выдумаете, это правда? - спросил я хозяина.
- Конечно, правда, - сказал он. - Скоты эти крестьяне.
- А куда он пошел?
- Он пошел в другой трактир, в "Эдельвейс".
- Он не захотел пить со мной, - сказал Франц.
- Он не хотел пить у меня, потому что Франц узнал про историю с его женой, - сказал хозяин.
- Послушай, - сказал Джон, - а как насчет обеда?
- Давай, - сказал я.