Она знала, что на обратном пути Макс задержится в Инсбруке.
Когда он приехал, чтобы забрать Софи, Ивлин намеренно не вышла из своей комнаты. Она слышала, как подъехала его машина, слышала радостные голоса Хартманнов. Макс отказался задержаться, сказав, что у него мало времени. Спрятавшись на балконе, Ивлин наблюдала за отъездом Софи.
Девушка вышла из дома под руку с Максом. Она весело смеялась, пока он провожал ее к машине. Эта сцена напомнила Ивлин тот день в Инсбруке, когда она в первый раз увидела их вместе. Макс заботливо усадил Софи в машину, пристегнул ремень и закрыл дверцу.
Ивлин могла хорошо его видеть, пока он обходил машину, чтобы сесть за руль. Такой родной, такой любимый и такой недоступный. Макс поднял взгляд на ее окна, и Ивлин отпрянула, испугавшись, что он может ее заметить. Потом послышался шум отъехавшей машины.
Они вернулись вечером следующего дня. Родители Софи вышли в холл встретить их, а Ивлин неловко застыла в дверях гостиной, порываясь немедленно скрыться в своей комнате. Ей было бы больно слушать восторженные отзывы Софи о доме Макса.
Сияющая Софи вбежала в дом и, бросившись к отцу, затараторила по-немецки. Макс вошел следом за ней. Его взгляд остановился на Ивлин, и на его лице появилось загадочное выражение. Фрау Хартманн украдкой вытирала слезы.
Софи поцеловала отца и мать, потом подошла к Ивлин.
— Ева, у меня чудесные новости! Я виделась с матерью-настоятельницей. Через шесть месяцев меня примут послушницей!
Комната поплыла перед глазами Ивлин. Когда Софи поцеловала ее, она видела перед собой лишь язвительную усмешку Макса.
Ужин проходил в столовой, где в открытые окна были видны горы и звездное небо. Софи больше не говорила о своем послушничестве; она вообще была очень сдержанна в том, что касалось ее веры. Зато она весело рассказывала о путешествии, о доме Макса и его матери, которые оказались именно такими, какими она их себе представляла.
— Ты всегда была такой болтушкой, детка, — сказал ей отец. — Как ты сможешь выносить тишину монастыря?
Только теперь Ивлин поняла его печаль при расставании с дочерью. Конечно, родителям было бы легче, если бы Софи вышла замуж. Но сама девушка была совершенно спокойна.
— Поэтому я и говорю так много. Потом я научусь больше молчать.
Ивлин с волнением ждала от Макса какого-нибудь знака. Теперь, когда никакого препятствия между ними не существует, придет ли он к ней? Дурные предчувствия закрались ей в душу. Ведь Макс не сегодня узнал, что Ивлин заблуждалась насчет Софи, но тем не менее продолжал избегать ее. Возможно, он хотел наказать Ивлин за то, что она сомневалась в нем, и за то, что она ввела его в заблуждение относительно чувств Софи. Он ни разу даже не взглянул в ее сторону, не обратился прямо к ней и слушал только Софи.
Ивлин решила, что она должна поговорить с ним и устранить недоразумение, если таковое существует между ними. Сегодня у нее был единственный шанс это сделать.
Приближалось время ложиться спать; Макс вышел в сад покурить, и воспользовавшись возможностью, Ивлин последовала за ним.
Ночь была светлая, звездная; свет дня догорал на западе, и контуры гор еще были видны на фоне неба. Макс стоял у плакучей ивы — темный силуэт, различимый только по огоньку сигареты. В своем бледном платье — в том самом, в котором танцевала с Максом — она действительно походила на призрак, скользящий среди теней сада.
— Макс? — позвала она, медленно приближаясь к нему.
— Чем могу служить? — Его голос был холоден. Он бросил окурок сигареты, искрами рассыпавшийся на земле, и ногой загасил его. Ивлин ждала, но он не произносил ни слова. Наконец в отчаянии она чуть слышно сказала:
— Я… я пришла извиниться. Это было самое настоящее недоразумение.
Макс сложил руки на груди. Ивлин не могла видеть его лица, но предполагала, что он смотрит на нее, потому что в светлом платье ее было видно лучше, чем его. Его силуэт был едва различим на фоне дерева.
— В самом деле? — Эти слова прозвучали как удар хлыста.
— Да… и когда я говорила тебе об этом, ты принял мое объяснение. Ты поверил, что это правда.
— Не совсем. Я всегда знал, что Софи влечет монашеская жизнь, но взгляды молодых девушек так быстро меняются. Твои умозаключения удивили меня, но они могли оказаться правдой. Выздоровление Софи могло заставить ее подумать о земных радостях, и меня стала мучить совесть. Я испугался, что она могла принять мою братскую привязанность за более глубокое чувство, Однако Софи скоро успокоила меня; слава Богу, я не успел попасть в глупое положение со своим объяснением в любви. Так что мне даже не за что тебя благодарить.