Тихая вилла Вагнера, возвышающаяся над деревьями, стоит на утесе, который с трех сторон окружен водой, и оттуда открываются замечательные виды на озеро. В 1870 году композитор женился на Козиме, и годы, проведенные им в Люцерне, стали одним из наиболее плодотворных периодов его творчества. В 1938 году Артуро Тосканини дирижировал концертом в этом доме — так торжественно было отмечено открытие первого Люцернского фестиваля, со временем вошедшего в число наиболее престижных музыкальных фестивалей мира; не удивительно, что в самом доме в настоящее время расположился музей, посвященный жизни и творчеству Вагнера.
Многие художники также считали, что в окружении гор, вдали от мирской суеты, на них нисходит вдохновение, и благодаря уединению совершенствуется их творчество. В начале XX века Густав Климт (1862-1918) часто останавливался в доме на Аттерзее, его привлекал тот же красивый пейзаж со множеством утесов, которым вдохновлялся и Малер за несколько лет до того. Любовница Климта, Эмилия Флеге, владела домом в Унтерахе на том же озере, и этот дом часто появлялся на его картинах. Мурнау, древний средневековый городок в Баварских Альпах, считается колыбелью немецкого модерна: художник Габриэль Мюнтер (1877— 1962) в 1909 году купил сельский дом на берегу Штаффельзее и провел здесь не одно лето, и город вскоре стал центром притяжения художественной группы, известной как «Der Blaue Reiter» («Синий всадник»): в нее входили, в частности, Василий Кандинский и Франц Марк.
Аскона, еще один озерный курорт, на Лаго Маджоре, более сотни лет привлекала к себе различные группы философов, художников и деятелей культуры, начиная с русского анархиста Михаила Бакунина, который приехал сюда в 1870-х годах. На рубеже столетий Анри Оденковен и Уда Хофман основали на склоне, смотревшем на курорт, колонию художников-вегетарианцев, а между двумя мировыми войнами Аскона превратилась в излюбленное место отдыха не только Айседоры Дункан, но и многих других. Ленин, Юнг, Гессе, Кандинский и Пауль Клее — все они в то или иное время побывали в этом городке, придав ему определенную пикантную богемность; ею город и отличался от довольно степенного по характеру Локарно, частью которого является Аскона.
Бриенцское озеро в Швейцарии.
Фото О. Королевой
Вплоть до последних десятилетий XIX века туризм в Альпах оставался исключительно летним занятием. Никому не хотелось приезжать в горы сумрачной, холодной зимой, когда перевалы завалены снегом, а дни короткие и темные и зачастую нестерпимо студеные. Когда поздней осенью снегопады начинали засыпать долины и курорты, последние туристы паковали багаж и отправлялись по домам; на следующие шесть месяцев Альпы вновь оставались в распоряжении одних крестьян и охотников, а те иностранцы, которые все же оставались тут, были пациентами высокогорных санаториев, где дрожали от холода.
Однако в 1860-х годах мало-помалу торила себе дорогу мысль, что люди, возможно, что-то упускают, совершенно игнорируя Альпы зимой. Джон Рескин совершал поездки по Альпам во все времена года и писал, что «самое лучшее, что можно увидеть летом, не идет ни в какое сравнение с зимними альпийскими пейзажами». Такой же энтузиаст Альп Лесли Стивен утверждал, что зимой «весь горный край превращается в часть сказочной страны... Самый дневной свет приобретает нереальное сияние... Пики словно бы застыли, готовые вот-вот ожить... они скованы чарами, грезят о туманных безднах прошлых времен или о лете, которое для них куда как реальнее самой жизни». Но требовалось нечто большее, чем мудрые слова видных литературных авторитетов, чтобы зимний туризм получил импульс для развития: был необходим предприниматель, бизнесмен, готовый пойти на риск, и такой новатор появился — им стал Иоганн Бадрутт, владелец гостиницы в Санкт-Морице.
Счастливый шанс выпал Бадрутту в 1864 году, когда четверо англичан, последние часы своего летнего отдыха перед отъездом из Санкт-Морица проводившие за прощальной выпивкой, пригласили его присоединиться к ним. Дело было в отеле «Энгадинер Кульм», которым владел Бадрутт. Пытаясь убедить своих гостей приехать в гостиницу в середине зимы, Бадрутт поспорил с ними, что если они вернутся сюда в декабре, то погода будет такая же солнечная, как и летом. Англичане встретили эти слова с крайним недоверием, так что Бадрутт заявил, что оплатит им все расходы, если погода не будет такой хорошей, как он пообещал. Заинтригованные, постояльцы вернулись в Санкт-Мориц незадолго до Рождества и обнаружили превосходную зимнюю погоду, которой славится городок, — поистине бесконечную череду сухих, прохладных и ослепительно-ярких солнечных зимних дней. Англичане пробыли до марта, с удовольствием катаясь на бывших тогда в новинку коньках, наперегонки гоняясь друг за другом по замерзшему озеру, разъезжая на санях по заснеженным склонам и расслабленно греясь на солнце на террасе отеля. Иоганн Бадрутт выиграл спор, и родилось понятие альпийских зимних видов спорта. (В 1954 году в ходе работ по реконструкции отеля были найдены спрятанные документы, подтвердившие, что пари действительно имело место — условия его были зафиксированы на бумаге в виде соглашения; также обнаружили запись в регистрационной книге об одном из англичан — участников пари, лорде Шрусбери; погоду во время их зимнего отдыха он описывал так: «Никак не могу счесть ее холодной, тепло от солнца порой такое, что приходится прятаться в тень. Нас глубоко поразили яркое солнце, пронзительная голубизна неба и прозрачность атмосферы».)