Вершина Маттерхорна (4478 м) почти на четыреста метров ниже Монблана, но эта гора производит бесконечно более сильное впечатление и намного опаснее: тем, кто взбирается на нее, нужно быть готовым к преодолению крутых склонов, к изменчивым фирновым полям, тонкой ледяной корке, постоянным камнепадам и катящимся по склону валунам. Горячий поклонник Альп Воэн Хоукинс писал в XIX веке: «Горы обладают некоей престижностью из-за своей неприступности... отчего можно предполагать, что на них мы столкнемся с новой, дотоле неслыханной опасностью».
По профессии Эдвард Уимпер был гравером, и восхождениями на горы он заинтересовался, когда издатель Уильям Лонгман попросил его выполнить несколько гравюр для книги, посвященной Альпам. Уимпера сразу же заворожил Маттерхорн, бросивший своеобразный вызов: «Казалось, вокруг него выставлен кордон, до которого дойти можно, но далее пути нет», — писал Уимпер. 13 июля 1865 года Уимпер предпринял попытку прорваться за этот кордон во главе экспедиции, выступившей на покорение вершины из Церматта. В группу Уимпера входили Мишель Кро, опытный проводник из Шамони, еще два местных гида, отец и сын Таугвальдеры; вдобавок — студент из Кембриджа Дуглас Хэдоу, приходской священник преподобный Чарльз Хадсон и английский аристократ лорд Фрэнсис Дуглас. Им было известно, что с итальянской стороны к вершине уже отправилась другая партия, поэтому они хотели опередить соперников. Однако вторая партия в конце концов отказалась от восхождения и вернулась обратно, а группа Уимпера, оставшаяся без конкурентов, достигла вершины в 1:40 пополудни, на следующий день после того, как альпинисты покинули Церматт. Позднее Уимпер писал, что с горы открывался ошеломительный вид до самого Монблана: «Ни один из главнейших пиков Альп не был сокрыт. Теперь я отчетливо видел их все... заснеженные горы, темные и мрачные или сверкающие и белоснежные, со стенами, башнями, шпилями, пирамидами, куполами, конусами и шпицами! Здесь были всевозможные сочетания, какие только способен придумать мир, и всякие контрасты, каких могла пожелать душа».
Но во время спуска после триумфального покорения вершины произошла трагедия. В результате несчастного случая, ставшего одним из самых известных во всей истории альпинизма, погибли Хадсон, Хэдоу, лорд Фрэнсис Дуглас и Кро. Достаточно оказалось того, что поскользнулся и сорвался Хэдоу, а затем оборвалась веревка, которую держали Уимпер и его проводник, старший Таугвальдер. Позже Уим-пер описывал свой ужас, когда «неколько секунд мы видели, как наши спутники скользят вниз на спинах, раскинув руки, из всех сил стараясь спастись. Они... исчезали, один за другим, и падали в одну пропасть на глетчере внизу, потом в другую... с того мига, как лопнула веревка, помочь им было уже невозможно». Три тела позже обнаружили — без одежды и изувеченные падениями; у Кро была снесена половина черепа, и крест от четок с такой силой вдавился в челюсть, что его пришлось вырезать перочинным ножом, чтобы легче было опознать тело. От лорда Дугласа ничего не осталось, нашли только ботинок, рукав от куртки и пару перчаток; эти свидетельства страшных событий можно увидеть в Альпийском музее в Церматте, рядом с ледорубом Уимпера, оборванной веревкой и первым отчетом о катастрофе, написанным собственноручно Уимпером.
Ужасный случай на Маттерхорне подвел черту под золотым веком альпинизма. «Где здравый смысл? Разве это приемлемо? Разве это правильно?» — обличала «Таймс», осуждая культ горовосхождения как глупую и безрассудную «причуду»; соглашаясь с этим, Чарльз Диккенс писал, что восхождение на Маттерхорн «внесло такой же вклад в прогресс науки, что и клуб молодых джентльменов, поставивших себе целью посидеть верхом на всех флюгерах шпилей всех соборов Соединенного Королевства». «Эдинборо ревью» высказывался так: «Есть ли у человека право подвергать опасности свою жизнь и жизни других людей ради цели, не имеющей ни малейшей ценности, важной лишь для него самого и его сотоварищей? Если в рискованном приключении потеряна жизнь, то недалека ли моральная вина погибшего от греха самоубийства или убийства?» Лесли Стивен с печалью писал, что на горовосходителей теперь смотрят едва ли не как на «школьников-переростков, которые, как и всякие другие школьники, любят играть в грязи, им нравятся опасности и проказы». С другой стороны, история вызвала у широкой публики заметное любопытство: на какое-то время Уимпер стал самым знаменитым человеком в Европе, о котором только и говорили; с рассказом о трагической катастрофе на Маттерхорне он выступал в Лондоне в битком набитых слушателями залах. Однако на эту гору Уимпер больше не возвращался: в дальнейшем он совершал восхождения в Андах, на нартах с собачьей упряжкой прошел через Гренландию, ходил на хребет Монблана, о котором написал известный путеводитель для скалолазов. Другая книга Уимпера, «Восхождения в Альпах» (1871), стала одним из классических альпинистских текстов; Арнольд Ланн так отзывался о ней: «Ни одна другая книга не отправила в Альпы больше альпинистов... заключительные эпизоды великой драмы на Маттерхорне развиваются к своей известной заранее кульминации с достоинством, которое свойственно самым величественным стихам Ветхого Завета».