Костя так глобально о себе не думал. Он вообще о себе думал мало, а об играх, мотоциклах и компьютерах думал много. Переизбыточно много. Находить что-то новое в этих забавах было его любимым занятием. У него даже была специальный папка на «окне», куда он качал непонятные термины, для компа на английском, для мотика на русском. Вчера долго читал и вникал, что такое форсунка. Отец одобрял сына, говорил, что такие увлечения спасают от ошибок и извращений.
Конечно, у всех людей были мысли. Мысли об учебе, об ужине, о предстоящем отпуске. У Алсу мысли другие — страшные, навязчивые. Это даже не мысли, а настоящее пророчество. Например, мама вот-вот умрет, отец пропадет без вести, Янотаки лишится волшебного дара. Никто ни от чего не застрахован. Даже когда ты спишь в теплой постели, у старой кровати вдруг могут подломиться ножки. Типичный случай? Нисколько — один на все несчастные.
Алсу бежала по свежевыпавшему снегу и пыталась унять мысли о предстоящей катастрофе. Постоянно носить в себе бесконечные страхи о семье было мало кому под силу. Тем более, на эту роль не годилась она, любимая дочь, избалованная принцесса. Худенькая, прозрачная девочка, которая в Королевстве имела над головой собственное солнце, вдруг неожиданно выросла и обычные классические болячки: разбитые коленки, грипп, кашель, превратились во что-то глобальное и непереваримое. С первым снегом она обычно горела желанием скатать снеговика, но сегодня горела мыслями спасти родителей.
По всем подсчетам дуб должен уже показаться. Она добежала до развилки и остановилась. Раньше дуб занимал все пространство поляны, а теперь торчал одиноким полусогнутым поленом с култышкой веток на макушке.
— Что с тобой? — прижалась Алсу к шершавой коре, ласково погладила. Снег, выпавший в последние часы и накопившийся в расколе, стал таять по краям. Совсем недавно Алсу выводила Лену на поверхность через этот дуб. Тогда он был роскошным, с широкой низкой кроной, свисающей ширмой до земли.
Алсу водила пальцем по узорам коры, а в голове шумела песня про иву. Тихо запела, дуб стоял молча, слушал, вникал, по коре, как слезы, катился тающий снег. Алсу вытирала их и думала, думала, думала: она жалела дерево, случайно пострадавшее от выходки Романа, о родителях, попавших в неприятности по той же причине.
До серого камня пришлось бежать через поле собранной кукурузы. Думала, что таким образом сократит дорогу, но остатки стеблей торчали из земли жесткими кольями. Они разбегались вширь и их острые зазубрины охватывали лес спереди и сзади. Алсу казалось, что она узнает эти места, подлесок после поля должен повернуть направо, а за поворотом откроется многокилометровая панорама с блещущей вдали рекой и пробегающей за ней федеральной трассой. Но она обманулась: после подлеска появилось поле озимых, пришлось возвращаться.
Глава 19. Зелье
Алсу сжала губы и, подняв руки, ступила в ледяную воду. Сейчас она была похожа на танцующее подтопленное дерево. Глаза застыли, лишь дрожали ресницы, озноб добрался и до них. Алсу смотрела на воду и чуть слышно говорила.
— Я справлюсь — это всего лишь земная река. Мама и папа, как же я слаба. Разве о такой дочери вы мечтали? Я вас обманула. Я просто дура. Это земля меня сделала такой. О-о-охо, простите меня, господа присяжные, погубила своих родителей… — бормотала Алсу и чувствовала, как холод покалывал колени, живот, грудь. Она разводила кружево еще неокрепшего льда руками и вот уже коснулась его губами. На вкус лед был хрустким, сладковатым.
Легла на живот, размашистыми гребками поплыла к камню. Сегодня казалось, что он торчал из воды на другой стороне планеты. Почувствовала небольшую судорогу в пятке, сбрасывая окоченение, потрясла ногой. Как же страшно — она ведь может замерзнуть где-то на полпути к цели. Только и найдут одежонку на берегу, а может, запоздало и её саму, поплачут, проведут скорбно-погребальный обряд, надев на фалангу среднего пальца пресиднекоское колечко, совершив венчально-свадебное таинство для встречи невинных девиц с призраком утешений. А потом во всем королевстве наступит нескончаемое уныние.
Как ни крути, этой жути не хотелось и поэтому Алсу старалась. Камень приближался, уже видна его макушка, отчасти заросшая мхом, словно служивший бархатной шапочкой. Гребки стали жестче и размашистее — раз-два-три… после двенадцатого трясущимися руками дотянулась до серой поверхности — подтянулась, вползла. Пять секунд отдыха. Всего пять… дальше окоченение. Нащупала крышку приемника, нажала, открылся кнопочный пульт, надавила на «семь». На табло высветилось красным: «Пароль! Опасно! Опасно! Опасно! Ваш пароль!»