Перебирая цветные проводнички, она хотела открыть ящик, убрать их туда, но не решалась, боялась стуком побеспокоить инженера. Пусть думает, в такие минуты мешать нельзя.
Пронзительно громко зазвонил телефон. Надя сразу же подскочила к нему, взяла трубку и, прикрывая ладонью микрофон, сказала вполголоса:
- Слушаю… Очень, очень занят… - Она оглянулась на Пичуева. - После позвони… Ну и не уговаривай. Подумаешь, срочность! Никаких пропусков! Сказала - и все тут! Не будем спорить, товарищ Голубков. Бесполезно.
- Опять вы с ним не поладили? - недовольно заметил Пичуев, поднимаясь с кресла. - Кстати, вам не идет роль ретивой секретарши.
Надя покорно проглотила обиду. Другому бы она ответила как полагается, а здесь стала оправдываться:
- Поймите сами, Вячеслав Акимович, - нельзя же выполнять все прихоти Голубкова! На стадионе опять привязались любители. Это ужасно! Конечно, Голубков говорит, что они настоящие изобретатели, просит заказать пропуск…
- Ох, уж эти изобретатели! - Инженер покачал головой и взял трубку. - Вот что, дорогой Голубков, давайте их сюда, но предупреждаю - в последний раз… Есть консультации, отделы изобретений - пусть туда и обращаются.
- Правильно, Вячеслав Акимович, - сочувственно заметила Надя.
- И вовсе не правильно. Полезно поговорить с любителями, узнать, чем они дышат… Кто такие? - крикнул он в трубку. - Студенты?… Представители научного общества?… Интересно… Паспорта есть?… Так… И еще комсомольские билеты?… Фамилии? Надя, запишите… Журавлихин… Понятно. Кто еще?… Гораздый? Ну что ж, пускай Гораздый… Усиков? Давайте и Усикова.
Надя выписала заявку на пропуск и, положив ее в карман своего белого халата, остановилась в дверях.
- Вячеслав Акимович, мне почему-то ужасно знакомы эти фамилии. Где-то я читала…
- Всякое может быть, - Пичуев махнул рукой. - Про всех пишут. Читайте «Пионерскую правду» - «Как Витя готовился к переэкзаменовке». Слава по-разному приходит. Конечно, к тем, кто ее жаждет. - Он взглянул на пустой экран и задумался. - Ну, что же вы стоите? Не заставляйте людей ждать славы.
Вздохнув, Надя осторожно закрыла за собой дверь.
Оставшись один, Пичуев сдернул очки и с размаху бросился в кресло.
- Слава… Удивительный народ! - бормотал он. - Слава… Странное понятие… Слава…
Вот и студенты, которые сейчас придут к нему в лабораторию, тоже мечтают о славе изобретателя. Как объяснить этим желторотым птенцам, что чаще всего изобретательская слава не выходит за двери лаборатории? Тысячи талантливых ученых и изобретателей создают новые, еще никем не виданные аппараты - и ни разу не встречают своего имени в газетах. Да это им и не нужно… Девушки не посылают им восторженных записок, не провожают глазами на улицах. Даже если портрет изобретателя появится в «Правде», все равно капризная слава, о которой мечтают юные честолюбцы, не уживется в скромной лаборатории. Там ей будет скучно без света рампы и аплодисментов.
Впрочем, какая тут слава? Ведь старый изобретатель-одиночка умер. Сложность сегодняшних технических задач огромна. Решение их под силу только мощным коллективам. Вот почему инженер упрямо не признавал даже самого слова «изобретатель». Что может сегодня изобрести один человек? Лаборатория может, а просто инженер - ни в коем случае. Допустим, у него мелькнет какая-нибудь дельная мысль - все равно без советов и творческой помощи коллектива он не сумеет ее реализовать…
«Ах, эта молодежь! - часто вздыхал тридцатилетний инженер. - Не понимают они, что изобретатель не певец и не танцор, имя его не красуется на афишах… Он никогда не может выступать солистом».
- Ну, где же ваши «изобретатели»? - с усмешкой спросил он, увидя Надю в дверях.
- Сейчас придут. Голубков говорит, что это ребята из радиоинститута. Один с третьего курса, а двое первокурсники. Поймал меня в коридоре и, прямо-таки захлебываясь от восторга, расписывал их передатчик, который они… сделали. Надя хотела сказать «изобрели», но воздержалась, вспомнив, что Вячеслав Акимович не признавал этого понятия.