К тому времени как я привела в зал участницу под номером двенадцать, мадмуазель Асинафу, собравшиеся уже распустились, словно узел галстука после бурной попойки. Мужчины кричали, требуя, чтобы танцовщицы садились к ним на колени. Прислуга откупорила очередной бочонок виски. Арчи пригласил мадмуазель Асинафу посидеть на коленях у членов жюри, заявив, что это является обязательной частью конкурса.
– Это будет вашим взвешиванием! – воскликнул он. – Как на скачках. Вы ведь прекрасная скаковая лошадь, милочка, не правда ли?
Его приятели разразились хохотом.
Я схватила танцовщицу за руку. Эта девушка была в традиционном восточном наряде, на гладкой смуглой коже ее шеи сверкали ожерелья.
– Вы не обязаны так делать, – сказала я громко, чтобы Арчи меня услышал. – В правилах этого нет.
Но танцовщица нисколько не смутилась.
– О, все в порядке, милая. Эти господа дают щедрые чаевые.
Опешив, я отпустила ее.
Арчи пришел в восторг.
– Правильно! Я плачу за своих девочек хорошие деньги!
Он покачал танцовщицу на коленях, а та ущипнула его за щеку, словно мальчишку-проказника.
– Любовь моя, ты еще никогда не оседлывал такую дикую лошадь, как я!
Проведя пальцем по расшитому блестками рукаву, Арчи потрепал девушку по руке и подмигнул сидящему рядом судье.
– По-моему, не чистокровка. Но я на ней с удовольствием прокачусь!
Хотя девушка сохраняла на лице застывшую улыбку, я почувствовала, что эти шутки больше не доставляют ей удовольствия. Арчи и его дружки начали распространяться о «породистости» танцовщицы, а я ощутила то, что уже давно успешно подавляла. Мне захотелось узнать, где в «Шеррис» хранятся ножи для разделки мяса. С тех самых пор, как Бет осталась в живых, мне становилось все труднее гнать прочь подобные мысли.
Эти мужчины казались нашими союзниками, но обращались они с нами как с животными. Добьемся ли мы своей цели? Или же мы допустили страшный просчет? Я обвела взглядом зал, полный холеных лицемеров, не отрывающих взглядов от сцены, – на их лицах была бесконечная радость. Они нас не уважали, но они любили нас. Мы распороли огромную греховную дыру в их дорогих одеждах, дав им возможность предаться сладостному мгновению хаотичной свободы.
– Пора исполнить танец, – сказала я, протягивая руку мадмуазель Асинафе.
Соскользнув с коленей Арчи, та выхватила у него из руки чаевые (быть может, резче, чем было необходимо). Началась музыка, девушка стала качать и трясти бедрами, изображая идеальный сплав стриптиза и хучи-кучи. Кружась перед тронами в пышных юбках, расшитых монетками, танцовщица сорвала с себя платки и лиф, открыв кружевной лифчик поверх изгибов обнаженного тела. Зал обезумел.
– Снимай его!
– Ах ты моя куколка!
– Покажи нам все!
– Да, да, да!
– Это десятка! Высший балл!
Пуская по животу рябь упругих мышц, танцовщица стучала кастаньетами, повелевая публике смотреть на нее. Мне вспомнились изваяние Богини Аль-Лат в Ракму и концерт «Черной Образины». В девушке было столько невыразимой эротики и красоты, что собравшиеся в зале мужчины не могли прочувствовать это в полной мере. Я рассмеялась. Воистину Асиль создала настоящее зрелище. Пусть «Четыре сотни» считали, что это исключительно для них; просто они полагали, что весь мир исключительно для них, и даже не могли себе представить ничего иного.
Какофония криков в зале достигла лихорадочного пика, и тут вместе с восторгом зазвучал гнев. Со своего наблюдательного поста рядом со сценой я увидела резко выделяющуюся фигуру, которая продвигалась из глубины зала вперед, с раскрасневшимся лицом, трясущимся от негодования, покрытым густой немодной растительностью. Наше блюдце с медом привлекло самого главного трутня, ведущего за собой остальных трутней. Зрители расступились, пропуская Энтони Комстока в сопровождении Эллиота и парней из «Общества борьбы с пороками», в простых пуританских костюмах. Двое сотрудников нью-йоркской полиции расталкивали членов «Четырех сотен». Момент, которого мы ждали, наступил.
– ЭТА АМОРАЛЬНАЯ ГРЯЗЬ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ НЕМЕДЛЕННО! – воскликнул Комсток, забираясь на стул. – ВСЕМ ПРЕДЛАГАЕТСЯ ПОКИНУТЬ ЗАЛ, В ПРОТИВНОМ СЛУЧАЕ ВЫ БУДЕТЕ АРЕСТОВАНЫ!
Со всех сторон послышались гневные возгласы. Арчи грозно двинулся на Комстока, угрожая столкнуть его со стула, однако тот сам спустился на пол.
– Что это все означает? У нас здесь частная вечеринка! Вы не имеете права врываться сюда и…