– Быть может, она знала, как перенастроить фильтр интерфейса?
– Возможно. – Такими мрачными я Си-Эль еще не видела. – А может быть, она избавилась от младенца. Бросила его в океан на корм кальмарам.
Морехшин молчала, и мне захотелось узнать, что ей было известно. Впрочем, в конечном счете это не имело значения. Нам предстояла работа: мы должны были собрать как можно больше данных, чтобы по возвращении представить «Дочерям Гарриэт» наш отчет. Официальный доклад группы Прикладной культурной геологии последует позже. Нам еще предстояло решить, какими сведениями мы не станем ни с кем делиться.
Прежде чем покинуть скалу, я сбросила с обрыва труп Эллиота, все еще пронзенный его собственным мечом. Пусть следующий Великий человек обнаружит его и увидит, что мы сделали.
Глава 31
Бет
Лос-Анджелес, Верхняя Калифорния (1994 год н. э.)
Я не разговаривала со своими родителями две недели. Отсутствие их голосов в телефонной трубке напоминало те первые полчаса после концерта, когда я выходила на улицу и ощущала, что все звуки вокруг приглушенные; барабанные перепонки у меня продолжали вибрировать от оглушительного гула, теперь уже отсутствующего.
На пятнадцатый день, в пятницу, Роза сказала, что, когда я была на занятиях, в дверь комнаты постучал мой отец и туманно поинтересовался насчет своей «знакомой», живущей здесь.
– Я спросила: «Вы имеете в виду свою дочь Бет?» Он сильно смутился и сказал, что тебе нужно срочно позвонить домой.
Звонить домой не пришлось, потому что вечером отец заявился снова. Мы сидели в зале. Хамид работал над эссе по истории кино, а мы с Розой готовились к очередной жуткой лабораторной работе по химии. Подойдя к нам, отец окликнул меня по имени. Тон его говорил: «мы с тобой друзья»; держался он расслабленно, на лице витала спокойная улыбка.
Оглянувшись на Хамида, я вышла вслед за отцом в коридор.
– Идем в комнату за твоими вещами. Мы уезжаем немедленно! – Отец отбросил притворство, и в его голосе прозвучала угроза.
– Я никуда не поеду. – Посмотрев отцу в глаза, я усилием воли приказала себе не расслабляться.
– Нам с матерью известно о твоей грязной уловке. Мы получили уведомление из налоговой инспекции. Не знаю, какую ложь ты наплела, но это, несомненно, отговорка, чтобы не отвечать за последствия своих поступков. Лень, отсутствие дисциплины…
Внезапно до меня дошло, что я больше не обязана выслушивать эти вздорные обвинения. Университет выделил мне экстренный кредит на первое время. Этих денег должно было хватить, чтобы продержаться до конца семестра, а тогда, как заверил меня финансовый консультант университета, я уже смогу получить полноценный кредит. И знакомые отцовские нотации показались мне нелепыми.
– Я сама буду платить за свое обучение.
– Нет, не будешь! Мы связались с финансовым отделом. Без нашего разрешения тебе ничего не позволят.
От желания расплакаться не осталось и следа. Я не могла поверить в то, что отец так нагло врет мне в глаза. Неужели он всегда так врал?
– Кредит мне уже одобрен.
– Ты обманывала, скрытничала у нас за спиной, – прищурился отец. – Ты сама прекрасно понимаешь, что, если мы не будем контролировать каждый твой шаг, ты скатишься в пропасть. В своей жизни ты ничего самостоятельно не добилась!
Мне показалось, что крик пришел откуда-то издалека, словно он зародился в Ирвине, а может быть, шесть лет назад, прежде чем попасть ко мне в грудь и ударить по ребрам в отчаянной попытке вырваться наружу. Однако я сдержала его в себе. Крик рубанул топором мое сердце, вонзился ножом мне в кишки. Ощутив привкус его ярости во рту, я покатала его языком, после чего произнесла как можно спокойнее:
– Прочь от меня.
– Я еще не закончил…
– Нет, закончил.
Скрестив руки на груди, я прислонилась к доске объявлений, сминая спиной приколотые к ней листки. Мимо проходили студенты, из зала донесся пронзительный смех Розы, сострившей насчет ковалентных связей. Вокруг были совершенно нормальные люди – они просто общались, занимались, помогали друг другу. Я застыла, стараясь впитать в себя это ощущение нормальности.
Отец склонил голову набок, как делал, когда собирался объявить об очередном наказании. Затем он опустил взгляд и, переступив с ноги на ногу, нанес последний удар.
– Ты бредишь. И думаю, ты это прекрасно понимаешь. Мы ошиблись, поверив тебе и предоставив независимость, позволив жить не дома. – Отец обвел рукой зал. – Надеюсь, ты от нас больше ничего не ждешь – ни сейчас, ни в будущем.