Руан усмехнулся, подставляя озябшие ладони к огню в камине.
- Кстати, тебе не доводилось читать книгу этого Дарвина? «Происхождение видов».
- Я не учил языков дарвинов, так что пока довольствуюсь твоим пересказом.
- Интересный труд, надо сказать, вот сам рассуди... - начал было Жак, но Руан перебил его.
- Не сейчас, друг мой, мне еще нужно в Лондон, пока лавки не закрылись, я почти ничего не успел купить, а игра после завтра.
- Ладно, старина, у нас еще будет время посидеть и спокойно поболтать, ступай, не буду тебя задерживать.
Руан закинул на плечо сумку, обошел прилавок и отодвинув половицу, поднял деревянную крышку. Из колодца пахнуло свежестью. Руан глубоко вздохнул и спрыгнул в вниз.
Если бы те немногие, кто видел этого человека в тот осенний день в Париже, мог каким-то чудом оказаться в Лондоне, причем именно на улице Пикадилли, он несомненно бы встретил этого человека в капюшоне. Он увидел бы его, выходящим из книжного магазина Хэтчардс, но случилось бы это после еще более странного разговора, который могли слышать лишь удивительные книги на пыльных полках.
- Почему так долго? - поинтересовался старик в кожаном фартуке с огромными карманами. - Я уж думал что-то случилось!
Из нескольких карманов торчали книги, из одного свернутая в трубу вчерашняя газета, а на верхнем, самом широком, зацепившись дужкой, болтались очки в золотой оправе.
- Все нормально, просто пара умников перебрали вина и решили устроить себе экскурсию к дарвинам.
Брови у старика сдвинулись на переносицу. Сложив руки на груди то задумчиво покачал головой.
- Ты все уладил? - поинтересовался картеръер2 Винчестер.
- Да, вывел их через лесную тропу, прямо в пещеру у западного маяка, идти с ними в город было опасно. Никто ничего не видел, да и напортачить они не успели, разве что детей позабавили фокусами.
- Ну да, ну да, - Винчестер, прошелся вдоль прилавка, раздумывая о чем то.
- Я пойду, надо еще столько всего купить...
- Что? Ах да... Конечно, ступай, Руан, я дождусь тебя.
- Спасибо, - Руан отсалютовал картеръеру Винчестеру и накинув капюшон, вышел на улицу.
Для начала, Интерпретатор, которого все называли Руан, направился в небольшую лавку, расположенную в ветхой пристройке старого дома на Риджент стрит, где купил четыре упаковки обычных спичек. Пройдя два квартала, он свернул к реке и войдя с черного хода в лавку «Рэйли и Барт» забрал уже приготовленный сверток с черным чаем. Продавец давно привык к этому покупателю и интерпретатор просто положил на стул две серебряных монеты, не желая видеться ни с хозяевами, ни с припозднившимися покупателями.
Вновь выйдя к реке, он двинулся вдоль набережной, такой же многолюдной как и набережная в Альтеро, где свет фонарей отвоевывал у тьмы клочки мостовой. Следующими в списке были коньки для команды с Оружейной улицы. Они выложили десять золотых и Интерпретатор рассчитывал получить с этого как минимум половину. Он прошел мимо пахнущего рыбой развала, свернул в темный проулок между покосившимися домами и вскоре вышел на людную аллею, по которой неспешно прогуливались вечерние гуляки и хорошо одетые парочки. Большинство из них явно ожидали вечернего театрального сеанса, и уже зная местные обычаи, Руан взял чуть правее и зашагал вдоль домов.
Он прошел еще несколько сотен шагов, прежде чем нырнул в узкую дверь обувной лавки Чарльза Кантона. В комнате, с низким потолком, пропахшей обувным клеем и кожей находилось двое. Сам Кантон и его племянник, одетые в фартуки и специальные нарукавники склонились над столами, размечая кожу для будущей обуви.
- Приветствую, Чарльз, - проговорил интерпретатор.
Двое мужчин были так увлечены работой, что не сразу обратили внимание на очередного вошедшего покупателя, которые заходили порой лишь для того, чтобы согреться.
- А, это ты? – седой мужчина с такими же седыми командирскими усами обернулся и с улыбкой посмотрел на человека в капюшоне, - как раз вовремя, присядь, я сейчас…
Чарльз стряхнул на пол обрезки кожи, смел их аккуратно в совок и удалился в дальнюю комнату. Там послышался звук переставляемых коробок, какая-то возня и через минуту он вернулся с целой связкой самых настоящих коньков, висевших на обрезке кожи, продетой под лезвиями.
- Вот, нужно только заточить и они готовы, - радостно сообщил он, принимая пять золотых монет величиной в два бутылочных горлышка.