– Не понял, какую зависимость, – переспросил старик.
– Поясняю, кто-то из тех лиц, которые бывали в вашей квартире, играл в казино при отеле «Авала»?
– Нет, конечно. Ни я, ни мои дети никогда, ни в каком казино не были. А в чём, собственно, дело?
– Дело в том, уважаемый Иннокентий Николаевич, что мы, вероятно, нашли вора, проникшего в вашу квартиру!
Глава 4
Мишкович сидел за столом, заваленным ворохом бумаг и фотографий. Как и большинство пожилых людей он не любил пялиться в экран монитора, а предпочитал повертеть бумагу в руках, сделать пометки на полях, что-то подчеркнуть или выделить.
Как бы извиняясь за свои промахи, Драгич написал многостраничный опус, создавалось впечатление, что он знаком практически с каждым жителем города Будва, а заодно с обитателями соседних городов Котор и Бар. Ковальская была знакома с такими же пенсионерами как и она и конечно ещё с парой десятков торговок, владельцами лавок и магазинчиков.
Программист также не обладал большим кругом знакомых и друзей, но одна фамилия из списка весьма заинтересовала инспектора, он её подчеркнул, отложил листок в сторону и взял со стола пачку фотографий, сделанных в квартире мельника. Почти час он одну за другой рассматривал фото – зафиксированные свидетельства погрома. Потом обвёл фломастером один предмет на фотографии и позвал помощника.
– Принеси мне вот это, – сказал он, отдавая фотографию молодому человеку, – и набери мне казино «Авала».
Через минуту-другую телефон на его столе зазвонил.
Полицейский потянулся, снял трубку, достал платок, шумно прочистил нос и произнёс:
–Это ты, Гордан? По-прежнему обманываешь людей и обдираешь их как липку, старый чёрт.
– Ничего подобного, бродяга Любомир, я добываю деньги, так необходимые нашей бедной стране, и я не виноват, что в богатой Руси взяли и запретили азартные игры. А до тех мест, где им поиграть можно, лететь не меньше, чем до нашей благодатной Черногории. И ещё позволю себе заметить, из тех налогов, что я плачу, кое-что идёт и на твою зарплату.
– Ладно не заводись, друже. Нам с тобой все человеческие пороки не исправить. Ты лучше скажи, много народу в последнее время бывает у тебя в казино?
– Так почти никого и нет. Русские ещё не приехали, немцы тоже, море-то холодное. А нашим на что играть? Так, заходят постояльцы, которое без фишек и жить уже не могут.
– Тогда скажи мне, пожалуйста, а Дарко Катич, ну тот, который раньше лучшим слесарем в городе считался, давно у тебя был?
– Вчера заходил, часть долга отдал, порывался опять играть, да я не разрешил. Пока перед казино полностью не рассчитается, мы его за стол не пустим. А в чём дело, он что натворил чего? Дарко, он же не бандит с большой дороги. Просто, он больной человек. Из-за этого и семью потерял, и работу. Мне его даже жалко бывает, но у нашего заведения строгие правила. Должникам за стол никак нельзя.
– Понятно дружище. Если он снова заявится к тебе в казино, дай мне знать.
Через пару часов на столе у инспектора было заключение экспертизы, констатирующее факт того, что пальцы, оставленные на фишке казино при отеле «Авала», найденной в квартире старого русского, принадлежат ранее судимому за мелкое хулиганство Дарко Китичу. А уже вечером того же дня сам Дарко сидел с другой стороны стола инспектора и писал показания о том, как его попутал чёрт и как он вскрыл дверь, которую сам когда-то устанавливал в квартире этого больного старика из России.
«Монтенегро страна маленькая, все друг друга знают. Продать здесь дорогую скрипку никак невозможно и в Сербии невозможно, и в Боснии невозможно, да и не мог этот бывший слесарь Дарко, с трясущимися руками и бегающими глазами, её взять – она для него просто пустое место, как для меня полка женского нижнего белья» – размышлял Мишкович, интенсивно разжёвывая зубами деревянную зубочистку.
Глава 5
Монотонно, на одной ноте, гудели двигатели Боинга компании «Монтенегро аэрлинес», спеша доставить пассажиров в город Тиват. Неугомонная Лилия закачала в планшетник кучу инфы по Черногории и доставала мать, читая вслух выводимую на экран информацию.
– А ты знаешь, что знаменитый Ниро Вульф – черногорец! Андрей Белянин в своей последней книге перенёс действие в Котор! Мам, я нажму кнопку, попрошу стюардессу принести колу или сок, ты не против?
Марго молча достала плеер и вставила наушники в уши.
Глаза Лилии удивлённо расширились.
– Ну, мам ты даёшь! Неужели «Спейс» будешь слушать или нет, наверное, «Песняров», – с иронией в голосе произнесла дочь. – Я угадала?
– Нет, дочь, не угадала, я буду слушать то, что надиктовал твой отец, и, пожалуйста, не мешай мне, это очень важная запись.
Девочка на минуту умолкла, а потом, глядя в свой планшетник, замурлыкала:
– Монтенегро, негро, негро. Страна есть, а негров нет!
– Слушай, «королева», слушай внимательно. Хорошо, что у тебя нет возможности меня перебивать, значит я не собьюсь с мысли, – зазвучал из наушников голос мельника. – Как ты уже знаешь, много лет назад я закончил региональный политехнический институт по специальности «Технология хранения и переработки зерна». Учили нас крепко, готовили настоящих профессионалов. Учился со мной дружок закадычный Димка Рожно. Дружбаны были с ним – не разлей вода. И по кабакам, и по девкам всюду вместе, один костюм на двоих, одни выходные туфли. Распределили нас, как водится, в противоположных направлениях, меня в Среднюю Азию, его в Одессу. Я это к тому говорю, что когда союз наш нерушимый распался, и он, и я уже имели кое-какое представление о рыночном производстве и капиталистических отношениях. Занавес железный пал, и выезжать за пределы нашей необъятной Родины стало возможно без согласия особого отдела ЦК КПСС. Вот мы с Димкой и порешили создать своё производство, собственное. Своё, понимаешь!!! От слова «своё» в то время дух захватывало. Поехали мы с ним по странам западным, неведомым. Оборудование для нашего завода закупать. Их «буржуинское» оборудование, даже подержанное, из зерна больше муки извлекало, чем наше новое советское. Обязанности разделили следующим образом, я за железо отвечаю, т.е. на мне инженерные дела, а на нём финансовые. Слово «кредит» резало тогда слух, как ножом по уху. Много сил и времени мы потратили, но дело двигалось. Мельница первая наша заработала, мука и крупа получались очень качественные, от ресторанов частных и первых супермаркетов отбоя не было. Стали мы с ним как бы «Новыми русскими». Из Европы почти не вылезали. В одной маленькой стране, на одном из аукционов я и углядел старинную, большую скрипуленьку. С детства мечта была у меня музыкантом стать, да вот не сложилось. Думал, детей выучить, тоже не судьба. В общем, загорелся, ставку поднимал. Ну, а аукционист, злыдень, просёк момент и через подставное лицо начал меня на деньги раскручивать. Я, по сути своей, человек не азартный, но уж больно мне захотелось этим альтом обладать. Короче, мои деньги закончились, а остановиться я уже не мог и впервые занял гроши у Димки. До сих пор об этом жалею. Как говорится, и на старуху бывает проруха. Конечно, я ему весь долг со временем вернул и даже с процентами. Но Рожно далеко не дурак, он понял, какое богатство я приобрёл и сколько такая вещь реально стоит.