Хват, прорвавшийся через завал из своих поверженных товарищей становится следующей жертвой.
— А теперь? Ненасытны ты старик! — кричу я и мой крик затмевает даже раскаты грома! Улитка все ближе и ближе, жрет один вагон за другим, приподнимая их своими ротовыми жвалами с дорожного полотна, а к середине состава стягиваются коровки, перекрывая пути отступления из последних вагонов в паровозу. В частых вспышках молний и в свете ракет хорошо видно что весь конец железнодорожного состава демоническая улитка просто пропускает через свою пищеварительную систему, со стороны пасти заходят целые вагоны, а со стороны хвоста выходит только один металл, без грамма какой-либо органики. Вот почему тут шпалы бетонные — неожиданно осеняет меня, в центральной части России везде деревянные!
— Не вышло заручится помощью высших сил, тогда бежим! Владимир, за мной!
А некуда бежать, твари буквально везде, теперь окружение их уже не интересует, видимо пастухам надоело ждать и они решили ускорить процесс поедания поезда, демоны облепили вагоны со всех сторон и пытаются вскрыть консервы под названием «вагон-теплушка» и кое-где это у них очень даже хорошо получается. Дерутся и кое-как держатся только вагоны и платформы с солдатами. Некуда бежать, твари специально сгоняют нас в конец состава и ждут когда гигантская гусеница — улитка нас сожрет! И это вполне возможный вариант, вдруг гигантская тварь, проглатывающая вагоны один за одним всего лишь еще одна форма пастуха, устроившая засаду на паровоз со своим небольшим стадом.
В момент моего наивысшего отчаянья приходит запоздалый ответ из небесной канцелярии.
— Владимир, за мной! Дедушка нам сегодня благоволит, осталось навести его благодать на цель! — командую я своему невольному оруженосцу, сметая при этом еще одного хвата, так удачно подставившегося под доску от вагона. Даже и не понял как в моих руках оказалась эта доска, сама появилась что-ли? Бежим мы ровно до карантинного вагона, а точнее до соседнего с ним, где стоит тот самый злосчастный пулемет.
Дорога здесь делает небольшой поворот направо, поэтому хорошо видно хвост состава и тварь, что тот хвост жрет! Лучше точки для обстрела не найти! Можно конечно бы было и из пушки в хвост бахнуть, пушек свободных сейчас много, да вот не умею я, а пулемет — зажал гашетку и стреляй!
Четыре хвата на моем пути превращаются в фарш от воздействия быстро разогнанной доски, мне бы меч, я конечно до Всевлада во владении клинком не дотягиваю, но и тут не дуэльный поединок!
Пулемет полностью заряжен и даже уже снят с предохранителя, только все внутренностями пулеметчика заляпано, но грязные руки — не то, что должно меня сейчас беспокоить. В канонаду грозы и грохота выстрелов добавляется еще один музыкальный инструмент, посылающий трассирующие мелодии в конец состава.
И с вступлением этого музыкального инструмента все меняется, звуки сражения становятся приглушенными, воздух сгущается как кисель, все на мгновенье замирает, и нет разницы демон это или солдат ВС АССК, всем становится страшно от промораживающего до самой души крика, состоящего из одних гортанных звуков. Фразы, выкрикиваемые неизвестным безумцем настолько древние, что страх перед ними эволюционно закрепился в генетическом коде человека.
— Перун, сучья ты душа, если я сегодня сдохну, то я тебе этого не прощу! — кричу я на неведомом мне языке, раздирая при этом свое горло чудовищными сочетаниями хрипящих и визжащих звуков, в этот момент во мне беснуется информационное наследство древнего волхва, пытающееся вырваться пылающим огнем за пределы моего тела! — Да сдохни же ты тварь!
Вместе со словами из моей глотки вырываются сгустки крови, говорить на этом языке очень и очень больно… На самом деле у этого способа общения нет невербального способа общения, все те звуки, что я произвожу всего лишь реакция организма на мои попытки напрямую поговорить с божеством с помощью мысленных образов и абстрактных понятий, почерпнутых Наумом Сафроновичем во время общения с древними духами.
Молнии прекращают бить вразнобой, теперь они собираются в один гигантский шар прямо над головой демонической улитки-гусеницы. Гром утих и каждая новая молния появляется совершенно беззвучно. Секунды, что длится это представление, становятся невероятно тихими, застыли все и вся, лишь только один пулемет стрекочет где-то в середине состава, да какой-то безумец все гневно выкрикивает слова давно забытого языка первых богов, зародившихся в момент сотворения Вселенной.