Русалка указала направление, а сама скрылась под водой, и Морис удивился, какая она бесшумная. Грёб он достаточно долго, чтобы начать беспокоиться о возможностях обратного пути. Облака, скрывшие луну, уверенности не добавляли — темнота была бы очень на руку русалкам, если они хотели его убить. Впрочем, им всё было на руку, чтобы его убить: сейчас личность Мориса практически ничего не значила, и никто не стал бы о нём беспокоиться. Во всяком случае точно не та грубая, но очаровательная брюнетка.
Тут он заметил, что вода под вёслами слабо засветилась нежно-синим.
— Ух ты! Это магия русалок?
— Это биолюминесценция планктона, — ответил другой голос. Морис обернулся и увидел вдали в полумраке несколько других голов, торчащих из воды. — Здесь не такое яркое. На родине ярче.
— Значит, это не ваш дом? — спросил Морис, но ему не ответили.
По очертаниям сияния Морис обнаружил впереди скалу, которая скрывалась на глубине в треть метра. Наверное, поэтому на Аматор нельзя было так просто сунуться, "не зная броду". Лоцман что-то такое говорил, но тогда Морис был всё ещё подавлен. Лишь оказавшись на острове, вспомнил, что стоило бы расспросить подробнее, но баркас уже отошёл от причала.
— Дальше, — сказал уже третий голос откуда-то с боку. Действительно: впереди слышалось бормотание, но слова пока разобрать было нельзя.
— Неужели наше общение будет сопровождено столь большой секретностью? — удивился Морис. — Если что, я закону верен и тайны не разглашаю.
Ему показалось, что за его спиной кто-то не то фыркнул, не то хихикнул.
Наконец Морис заметил перед собой знакомую русалку, которая встретила его первой.
— Артемида Анасис не желает находиться вблизи грязной воды. Там была грязная. Здесь чистая. Мы уже являться на место. И ваш шляпа. Не бросать вещи. — Она кинула Морису его шляпу, но, поскольку все русалки предпочитали держаться на расстоянии не менее десяти метров, промахнулась, и шляпа снова оказалась в воде. Морису пришлось вылавливать её, и он чуть не вывалился за борт.
"Эти создания сама любезность!" — беззлобно подумал Морис и взглянул вперёд. На плоской скале, подстелив себе что-то лохматое, восседала, судя по всему, молодая женщина. Её окружала свита: несколько русалок, находившихся кто по плечи, кто по шею в воде. Вероятнее всего, все женщины: о русалках-мужчинах обычно никто не говорил, точно их не существовало. Сначала Морису показалось, что на женщине надето узкое длинное платье, плотно обтягивающее ноги, подол которого исчезает в воде. Но, присмотревшись, он обомлел: на русалке действительно было платье, синее, хитроумного покроя, только оно доставало примерно до середины длинной толстой ноги. Точнее, двух ног, которые сплавили одну и вытянули, раскатав в районе стоп в подобие плавника. Сбоку от таза отходили не то складки платья, не то какие-то неведомые людям части тела. На русалке было множество украшений — судя по всему, золотых, — и они были не только на шее, руках, щиколотках (точнее, щиколотке), но и в ушах, причём не только в мочке, и даже в том месте, где у людей обычно находятся брови. Волосы были насыщенного цвета, но полумрак не позволял определить, какого.
Больше деталей Морис рассмотреть не смог, потому что дальше плыть ему не дали, а орлиным зрением моряка он не обладал — слишком много работал с текстами про свете неяркой свечи. Хотя, наверное, русалка тоже не слишком хорошо его видела, судя по тому, как щурились её глаза.
Первая русалка что-то громко сообщила королеве на языке, который Морис поначалу не опознал. Королева ей ответила, русалка снова заявила, но её грубо срезали.
Тут до Мориса дошло: русалки говорили на искажённой латыни. Несомненно, с добавлением какого-то друга языка или языков, но отдельные слова и даже фразы разобрать можно было, и впервые Морис поблагодарил бога и родителей за то, что изучал юриспруденцию, где без латыни обойтись было невозможно. Насколько он понял, его провожатая говорила об опасности, а королева отвечала, что слишком много потрачено времени.
Запоздало Морис вспомнил, что ему следовало бы поприветствовать королеву, поэтому он встал, отчего лодка закачалась и все русалки тут же обернулись на него, водрузил на голову свою мокрую шляпу и, кланяясь, описал ей дугу, точно галантный кавалер, хотя этот манёвр снова едва не стоил ему купания.
— Te saluto (Приветствую вас (лат.)), ваше величество! Соблаговолите принять простого смертного, ибо он явился от лица людей суши!
Королева посмотрела на него, задумавшись, затем ответила на латыни, подбирая слова, а провожатая перевела: