Один из стражников крикнул:
— Выходи! Тебе не уйти!
— У меня достаточно оружия,— гаркнул в ответ Вэйн.— И я остаюсь здесь.
А потом… Все произошло неожиданно. Свист, возникший на самой границе слуха, постепенно усиливался. В недоумении Вэйн поднял голову. Над верхушками сосен он увидел серое пасмурное небо…
С воплем отбросив ружье, он закрыл лицо руками и рухнул навзничь. Прямо на него с неба падала точка– круг… огромная черная штуковина… И она росла с каждой секундой. Как будто стоишь на рельсах и смотришь, как на тебя несется локомотив. Перед глазами стоит только общий образ чего-то летящего — быть может, метеорита? — приближающегося, растущего…
Прогремел оглушительный взрыв — и земля вздрогнула. Вэйн почувствовал, как пол уходит у него из-под ног. Его швырнуло в воздух, а барабанные перепонки едва не порвались от невыносимой силы грохота.
Вспышка ослепляющего света, а за ней — темнота, полная и безмолвная…
Похоже, он недолго пролежал без сознания.
Вэйн очнулся на снегу с раскалывающейся от боли головой. И словно откуда-то издалека услышал голос:
— Что, живой? А я уж было подумал, что ты не выкарабкаешься.
Вэйн сел и осмотрелся. Его запястья были скованы наручниками. Над ним высилась сосна, а немного поодаль он разглядел то, что осталось от хижины: руины карточного домика. Только чудом Вэйн остался в живых.
Он поднял глаза и увидел бульдожье лицо охранника, с сизым от пробивающейся щетины подбородком. Охранник хмыкнул и ткнул пальцем в сторону склона:
— Там. Эта штуковина угодила туда. Не то космический корабль, не то еще что-то.
Вэйн послушно посмотрел, и глаза его расширились от изумления. Какой там космический корабль! Ничего общего с земными ракетами. Конструкция в форме слезы упала футах в тридцати от хижины, проделав кратер в промерзлой земле. Корпус при ударе раскололся, и его обломки разбросало далеко вокруг. Земля, снег и сосны на многие ярды вокруг были покрыты слоем кристаллического зеленого порошка.
Сам корабль, сделанный из темного, отливающего синевой металла, был около двадцати футов в длину.
Двое охранников вытягивали что-то через зияющую в боковой части корабля дыру.
А тот, который стоял над Вэйном, рывком поднял пленника на ноги.
— Там кто-то был,— нехотя бросил он.— Он ранен, а может, и погиб. Пошли.
Вэйн безропотно последовал за ним к обломкам. Несмотря на горькое чувство безнадежности, переполняющее его после пленения, он понимал всю необычность происшествия. Ведь, наверное, впервые в истории человечества на Землю прилетел космический корабль! А его пассажир… Интересно, как он выглядит?
Один из охранников, склонившихся над пришельцем, пытался влить бренди ему в рот. Стражник Вэйна остановился за ними, не выпуская руки адвоката. И от удивления аж присвистнул:
— Черт побери! Ну и уродец!
«Уж точно, уродец,— подумал Вэйн.— По крайней мере с нашей точки зрения».
Пришелец, ростом около восьми футов, имел две руки, две ноги и голову, но бочкообразная грудная клетка была несоразмерно огромной, а толстые ноги смыкались между собой в нескольких местах. Плотно прилегающая к телу одежда была вся изодрана, сквозь прорехи поблескивала зеленоватая кожа. Казалось даже, что от этой кожи исходит странное бледное сияние.
Крупные мясистые губы пришельца были цвета индиго, а из двух глаз уцелел только один — на месте второго осталось лишь жуткое месиво, схожее по цвету с красным камнем, горевшим во лбу чужака.
Вэйн уставился на странный, крупнее куриного яйца камень и почувствовал исходящее от него необъяснимое притяжение. Создавалось впечатление, что самоцвет прочно врос в выпуклую кость зеленоватого лба.
А главное… Главное, камень был живым!
/2/
Один из охранников отнял бутылку от синеватых губ.
— Все, покойник,— неспешно констатировал он.— Я не…
Тут монстр застонал. Огромная голова повернулась. Единственный глаз оглядел четверку. Вэйн почувствовал странное гнетущее ощущение, когда взгляд инопланетянина остановился на нем. В то же мгновение разум Вэйна словно сковало ледяным холодом. Голова закружилась, тело охватила внезапная слабость, перед глазами потемнело. По стонам стражников рядом с ним Вэйн догадался, что они испытывают то же самое.