Но помрачение прошло.
И тогда адвокат услышал голос, звучащий у него в голове,— беззвучный, но четкий и вполне различимый.
— О боже! — потрясенно прошептал охранник.— Я… Я что-то слышу…
Он умолк.
«Молчать!» — приказал Вэйну тот же голос. Непонятно как, но значение слова дошло до Вэйна так же ясно, как если бы оно прозвучало наяву, на родном английском.
«Меня зовут Заравин,— продолжал голос.— Я должен передать вам послание, но у меня мало времени. Я прилетел с… с планеты, которую вы зовете Меркурием. С планеты, ближайшей к Солнцу».
Вэйн хотел отодвинуться, но не смог: его будто парализовало. От необъяснимого ужаса перед неизведанным желудок подкатил к горлу, лоб покрылся холодным потом.
А телепатический голос по-прежнему звучал в его голове:
«Слушайте… Через два месяца после вылета с Меркурия я заболел… сонной болезнью. А когда проснулся, было уже слишком поздно. За кораблем надо постоянно следить. У меня не было возможности взять на борт достаточное количество горючего, поэтому нужно было производить его в ходе полета и пополнять запас. Но я из-за болезни не сделал этого вовремя и потому не смог избежать аварии».
Самоцвет на лбу Заравина зловеще полыхнул красным огнем. Вэйн не мог оторвать от него взгляд.
А пришлец с Меркурия все говорил:
«Это Звездный самоцвет — вместилище всей силы. Он был внутри метеорита, упавшего много лет тому назад. Возможно, камень принадлежит иной вселенной. Он живой. И хранит в себе все знания, всю силу. Я вижу, вы не верите мне… Джекел, Вестер, Хэнли… Стивен Вэйн… Я правильно назвал ваши имена?»
Ответом было молчание.
Зеленая пыль жутковато поблескивала, осыпаясь с деревьев. Холодный ветер взметал с земли снежные вихри. В царящей вокруг полной тишине далекий шум бурной реки казался оглушительным.
«Звездный самоцвет дарит силу,— безмолвно сообщил Заравин.— Он представляет собой… Как же вы это называете? Симбиоз? Он действительно живой, правда не в привычном для вас понимании этого слова. Его жизнь — это жизнь минерала. Быть может, в неведомой нам космической дали, из которой прилетел этот камень, он питался лучами… чужих солнц. Я не знаю. На Меркурии он черпал энергию своего хозяина. Сейчас его хозяин — я».
Синие полные губы скривились от боли. Вокруг головы, по форме напоминающей луковицу, расплылась блестящая лужа крови. Но пришелец заговорил снова:
«Он паразитирует, выпивая наши силы. Но взамен делится удивительными способностями: безмерным могуществом, даром телепатии и силой воли. Его дары нельзя использовать безоглядно, так как они могут иссякнуть. Иногда самоцвет отдыхает и восстанавливает силы, а его хозяин на это время впадает в оцепенение. Провожая меня в это первое межпланетное путешествие и зная, что кораблю предстоит преодолеть огромное расстояние, наш правитель передал камень мне, зная, что только с его помощью я мог рассчитывать на успех. Ради этого ему пришлось убить себя, ибо лишь таким образом можно избавиться от камня, который переходит к другому хозяину не раньше чем умрет прежний».
Сверхъестественный беззвучный голос зазвучал тверже, в нем появились настойчивые нотки:
«Сила камня не должна умереть! Да, он потерян для Меркурия, но может помочь людям на Земле. Пусть один из вас возьмет его и использует! А когда ваши соплеменники получат возможность летать в межзвездном пространстве, верните Звездный самоцвет моему народу. И помните: он дает владельцу невероятную силу!»
Тело меркурианина конвульсивно дернулось. Изо рта его вытекла струйка крови, следом вырвался прерывистый стон — и огромное тело забилось в агонии. Большая голова запрокинулась, единственный глаз сделался безжизненным и остекленел.
И в то же мгновение Звездный самоцвет соскочил с головы Заравина.
Вэйн понял, что пришелец мертв, и с ужасом наблюдал за катящимся прочь камнем. А тот, стремительно соскользнув с невысокого сугроба, вдруг остановился и замер, мелко подрагивая.
Никто не проронил ни звука. Казалось, будто даже время остановилось. И лишь отдаленное ворчание реки отдавалось в ушах невыносимым грохотом.
Наконец один из охранников охнул, и этот звук разрушил чары. Вэйн прерывисто вздохнул, с трудом втягивая в себя воздух. Его трясло. А потом, не дав стражникам опомниться, он вырвался из цепкой хватки стражника и прыгнул вперед.