Чудовища недоуменно захныкали, как избалованные дети, которым не досталось сладостей. Одно из них шагнуло внутрь, и Лемюэль затаил дыхание.
Приближаясь к людям, создание мотало изуродованной головой. Из его разорванного рта тянулись толстые нити темной слюны.
Из безгубой пасти выскользнул язык-присоска.
Монстр попробовал воздух в поисках страха, но не нашел его.
Зашипев от досады, тварь развернулась к выходу.
Гамон бесшумно, облегченно выдохнул.
Но тут заплакал Ферет.
Одержимый узник в дверях остановился…
И Лемюэль сделал то единственное, что еще могло спасти их.
Пламя и кошмары стегали имперских воинов, перерезая их нити.
Каждый выдох пылал имматериальными энергиями; любой предсмертный вопль расцветал коронными разрядами.
Трепещущие всполохи колдовского огня метались в неестественной тьме от одного безумца к другому. В зале плясали рогатые силуэты, фантомные скелеты когтили стены изнутри, прорываясь в реальность.
На полу тлели обломки четырех вораксов. Два павших «Урсаракса» валялись в лужах крови и машинной смазки, от которых тянуло покойницкой.
Да, заключенные Камити-Соны были могучими, но необученными. Они сражались без всякой дисциплины, поодиночке.
«Агнцы под ножом забойщика».
Пром всадил увенчанный черепом посох в грудь мужчины, глаза которого пылали огнем. Ребра и позвоночник узника раскололись, ударная волна превратила внутренние органы в кашу, а пси-импульс Диона уничтожил овладевшую человеком варп-сущность. Визг твари опалил наруч библиария — выжег с металла защитный оберег, начертанный самим Птолемеем в былые светлые времена.
На имперцев наступали сотни арестантов с обугленной кожей, пронизанной магматическими жилами. Они пытались сбежать из терзаемого ураганами зала, тогда как легионеры пробивались внутрь. Заключенные ревели от нечеловеческой кровожадности: они превратились во вместилища чудовищных кукловодов, которые с неутолимым, изначальным голодом алкали людских душ.
Глядя в лица смертных, Нагасена не находил нужных ему узников — приземистого мужчину и стройную женщину с тропически темной кожей, а также девушку с мягкими чертами лица и глазами разного цвета.
Дион свалил десяток арестантов выстрелами в голову; хлынули фонтаны едкой крови. Опустив плечо, космодесантник врезался в толпу неприятелей. Он вращал посохом, разбрасывая тела налево и направо. Расчищал себе место. Плавно ступая вперед, истреблял новых врагов и получал еще больше пространства для маневра. Пром видел битву на пять ходов вперед, как будто тысячу раз отрабатывал ее в теории, тренируясь в клетках для спарринга.
Фенрисийцы сражались рядом с ним, все больше углубляясь в толпу варп-одаренных узников. Бёдвар, воплощавший собой первобытную ярость и неистовство стихии, напускал на противников вихри ледяных осколков и черные, как угольный прах, аватары древних волков. Всех, на кого падал зловещий взор рунного жреца, разили зимние молнии.
Свафнир Раквульф оборонял его слева, отсекая неприятелям конечности чем-то вроде гарпуна с длинным зазубренным клинком. От одного вида глянцевито искрящихся лезвий нуль-оружия Диону хотелось переломить его древко о колено.
Справа от Бъярки бился Виддоусин, который прикрывал командира баклером[76] с потрескивающим энергополем. Харр Балегюр и Гирлотнир Хельблинд бились поодаль от них, как волки-одиночки; они разили врагов с остервенением берсерков, распевая очажные баллады Этта.
Йасу Нагасена, даже не имея пси-даров, дрался плечом к плечу с легионерами. Большинство смертных недолго бы протянули здесь, но охотник на провидцев обладал настолько быстрой реакцией, что оставался невредимым.
Позади него инфокузнец Виндикатрица руководила смертоносными вораксами — хищными роботами, которые истребляли людей с тошнотворным наслаждением. «Урсараксы», трэллы Креденса Аракса, рыскали по залу стаями и атаковали, заметив подходящую цель. Взмывая над полом на прыжковых ранцах, киборги приземлялись возле врагов и крушили их с кровожадным исступлением, перенятым у безумного господина.
Припав на одно колено, Дион испустил боевой клич XIII легиона, который воплотился в расширяющееся кольцо темно-синего огня. Четыре десятка вопящих безумцев сгорели в одно мгновение, и на их месте возникли фантомы с клыкастыми пастями, но визжащая ведьма с татуировками в виде змей, извивающихся под ее клейменой кожей, осталась невредимой.