Ковали весь день. Даже обедать не стали. Пили только воду и ели ржаной хлеб. Многие зрители посмотрев, уходили, чтобы развлечься в другом месте, но каждый раз уходившие возвращались назад. Морозовы продолжали ковать оружие. Амана никуда не уходила. Смотрела, впитывала образ Ивана. Смотрела как на блестящем мокром теле бугрились мускулы, словно перекатывались под кожей молодого мужчины валуны. Её друзья появились ближе к обеду. Тоже стояли, смотрели.
- Красиво работают! - Сказал один из студентов, француз по имени Жан.
- Они работают с самого восхода солнца. - Глядя на Ивана, сказала Амана.
- И что, даже не отдыхают?
- Отдыхают только тогда, когда заготовка вновь помещается в горн.
Ребята принесли раскладной столик и стульчики, где-то взяв их. Купили покушать. Усадили за столик Аману. Сунули ей в руки круасан и чашку с кофе. Девушка ела печёное, запивала его кофе, но даже не чувствовала вкуса. Она продолжала жадно смотреть за молодым кузнецом.
- Удивительно! Они что сами из железа? - Спросила Джессика, шведка, наблюдая за Морозовыми.
- Они куют клинок, Джессика. Оружие. - Пояснила Амана.
- А ты откуда знаешь?
- А мне Иван вчера сказал.
- Амана! Да ты никак влюбилась в этого русского?! - Засмеялась вторая француженка, Мари. - Хотя да, он красив как Аполлон! В такого можно влюбиться.
Амана с осуждением посмотрела на подругу. Покачала головой, но потом покраснела и отвернулась, чтобы вновь смотреть на Ивана. Студенты стали шутить и подзуживать Аману. Но она не обращала на это внимание. Сидела там до самого вечера. К вечеру народа прибавилось. Все уже понимали, что ковка идёт к концу. Тут были не только кузнецы. Весть о том, что русские куют боевое оружие разнеслась по всему лагерю, в том числе по лагерю реконструкторов. Вот народ стал расступаться. Мужчина вёл под уздцы коня. На нём сидел парнишка, лет 16-17. Это Тимофей Павлович позаботился, договорился и заплатил владельцу беговых скакунов, разводящих коней для скачек.
Иван уже сформировал полностью тело клинка, теперь выбивал, формируя хвостовик, на который должна была быть насажена рукоять. Сумерки уже почти полностью опустились на земли Лангедока. Зажглись первые звезды. Хвостовик был обёрнут кожей и тканью. Сам хвостовик был остужен, а тело клинка было красным. Иван вручил клинок парню на скакуне.
- Скачи как стрела, несись как ветер, чтобы клинок напитался воздухом свободы, ветром наполненным запахом трав и земли! - Сказал он парнишке, повторив слова древнего мастера. Парень поудобней перехватил клинок и сорвал с места своего коня. Зрелище было не менее завораживающее, чем первый удар молотом. В практически наступившей темноте, сам конь и его всадник видны почти не были, только огненная полоса, которая казалось сама по себе неслась над землей. Наблюдавшие за этим многие зрители стали восторженно кричать, свистеть и хлопать в ладоши.
Но вот, наконец, и это закончилось. Всадник вернулся назад, передал остывший клинок Ивану. Он провел ладонью по телу, практически уже рождённого хазарского палаша. Оно было ещё тёплое, даже слегка горячее, как тело девушки в твоих объятиях.
- Имя, сын! - Проговорил громко Тимофей Павлович.
- Имя, племяш? - Тоже самое сказал дядька.
- Имя, Ванюша? - Проговорила Катерина Ильинична.
Иван оторвал взгляд от своего творения. Посмотрел на родителей, на дядьку, словно возвращаясь в реальность. Всё тело его гудело, постепенно расслабляясь. Но он не замечал этого, обвёл взглядом зрителей. Нашел среди них девушку, чьи глаза он видел перед собой, пока ковал клинок. Она смотрела на него заворожённо. Некоторое время они оба смотрели друг другу в глаза. Вокруг установилась тишина. Народ понимал, сейчас родилось чудо, которому нужно было имя, как новорождённому дитя. Иван улыбнулся девушке.
- "Дева Амана!" - Крикнул Иван и, держа клинок за хвостовик, поднял его вверх, к небесам, в победном жесте!
Выкованный палаш, Иван полировал, практически весь следующий день. Полировка и балансировка, это то, что клинку было необходимо, что бы принять завершённый вид. Дядька Анатолий сделал на оружие рукоять. Удобную, ложилась в ладонь как влитая. И когда клинок был готов полностью, Иван выбил на нём два клейма. Одно клеймо их семейное, Морозовское, а вот второе... это было клеймо того старого мастера, которое он видел на том клинке - бегущая лань и буква древнеперсидского алфавита. Это клеймо Иван сделал специально для данного палаша и вообще для оружия, которое будет изготавливаться из хазарского булата. Он повторил его точь в точь, которое видел во сне. Тимофей Павлович внимательно посмотрел на сына.