Сайлент потянул руку и провел кончиками пальцев Каре по лицу. Это прикосновение было сродни электрическому разряду. Хилл прочувствовала его всеми частичками себя.
— У каждого свой ад в душе, детектив, — сказал Грэм, — и называется он «память». Хорошие воспоминания не оставляют шрамов. Поэтому их проще забыть. Я старался держать все это в голове, Кара, — Сайлент постучал себя указательным пальцем по лбу, — Клянусь, я пытался… Но он все забрал. Он вынул из меня душу, перекроил ее по своему образу и подобию и вернул обратно.
— Он? — с фальшью в голосе спросила Кара.
О чем Грэм говорит? — подумала детектив. Неужели это очередная психологическая игра в его блестящем исполнении? Но Кара могла поклясться, что таким искренним и глубоким она его еще не видела. Он был до боли убедителен.
— Я согласился на все это, чтобы найти отца. Найти человека, который меня создал, — сказал Сайлент.
— Отца?
— Грэм Мур, — признался Сайлент. — Вот мое настоящее имя.
Грэм Мур, подумала Кара. Что-то знакомое… Точно! Вспомнила. Тем делом занимался Гидеон. Черные руки. Серийный убийца похитил маленького мальчика, убив при этом всю его семью. Именно тот случай окончательно добил отца Кары, после чего он решил уйти из полиции.
— Твой старик бросил расследование, — сказал Грэм. — Твой отец бросил меня. Все эти годы, пока вы с Гидеоном ели пиццу по вечерам перед телевизором и смеялись, я сидел на цепи. Как собака. Неделями не видел света, еды и воды. Он ломал меня. Ломал по-настоящему. Как физически, так и ментально, — Сайлент шмыгнул носом. — Можно ли из хорошего человека сделать монстра? — спросил он.
Грэм наклонился ближе: Кара видела агонию его глаз. Видела всю ту злобу, что кипела в нем долгие годы.
— Можно, детектив. Ты видишь этого монстра перед собой, — ответил Сайлент. — Мы могли бы быть друзьями. Да, Кара, могли бы… Но волею судеб оказались на противоположных сторонах обрыва. Обрыва, на дне которого плещется кровь моих жертв.
Кара молча слушала Сайлента, не зная, что тут можно ответить. Если все это правда, то теперь многое встало на свои места. Все его письма, вся эта война, объявленная именно ей! Раньше Кара не понимала, что она ему сделала, что он так решил на ней отыграться? Сейчас пазл начал складываться.
— Гидеон мог спасти меня, — Сайлент играл желваками на лице — Но твой отец сдался. Он бросил расследование… А вместе с ним и меня в самое жерло вулкана, — Грэм поправил волосы, растрепавшиеся от ветра. — Я не родился убийцей, Кара. Убийцей я стал, потому что выбора у меня другого не было.
Сайлент выдохнул. Сделал шаг назад, проведя рукой по лицу. Хилл видела его внутреннюю борьбу. Видела всю ту рефлексию, заполнившею нутро. Но как ему можно было помочь, да и заслуживал ли он помощи вообще? Перед Карой стояло чудовище. Без клыков и шерсти, но тоже чудовище.
— Моя жизнь была неутомимой жаждой насыщения, — сказал Сайлент. — А мир — ареной, где сталкивались те, кто, стремясь к этому насыщению, преследовал друг друга, охотился друг за другом, поедал друг друга. Ареной, на которой проливалась кровь, Кара. Ареной, на которой царила жестокость, слепая ярость и хаос без начала и конца.
Сайлент сглотнул. Помолчал секунду, а потом добавил:
— Мне пришлось стать таким, — сказал он. — Мне пришлось превратиться в монстра. Ведь только так я мог выжить среди монстров. Психопат, эгоцентрист, для которого нет авторитетов. Тот, кому плевать совершенно на всех!
Грэм вновь подошел к Каре и взял ее за руку. Хилл дрогнула, но не стала ничего предпринимать.
— Да, детектив, — Сайлент сжал ладонь Кары. — Это все я. Но в свое оправдание могу сказать, что в мире человека, который меня воспитывал, по-другому было просто не выжить… Если я — дьявол, то представляешь, кто он? И именно у него находится власть над всем этим миром, — Грэм еще несколько секунд сверлил Кару глазами, а потом ушел прочь.
Детектив посмотрела на свою ладонь: в ней лежало два крошечных свитка, покрытых кровью. Хилл поднесла их к лицу и сразу же почувствовала знакомый запах псины. Точно так же пахнет Цербер Полуночников. Развернув свитки, она увидела координаты. Высота и долгота.