Красное солнце слепило глаза. Люди Шахара и Шалема пили, кричали и смеялись. Смерть крепыша Билла на костре была сродни театральному представлению для своеобразной публики, которую мало чем можно удивить.
Но на лицах Полуночников Боб видел некое недовольство. Билл умер слишком тихо. Не на это они рассчитывали. Кожа здоровяка вздымалась пузырями, лопалась и плавилась, но каким-то чудом он смог уйти из этого проклятого мира достойно. Что касалось Боба, то парень был уверен: как только он окажется на столбе и Шалем поднесет искру, Полуночники получат то, чего так жаждут.
Боб заверещит так громко, что его будет слышно за три квартала отсюда. От этого становилось в десять раз страшнее. Неужели это конец? Неужели конец будет таким?
— Твою мать, — прошептал парень, чувствуя, как по его телу течет пот.
— Шагай!
Здоровенный Полуночник толкнул в спину. Боб запнулся и едва не упал. Будь вместо нового протеза та старая палка, он бы разбил себе лицо о плиты на выходе из отеля.
Солнечный свет в очередной раз ударил по глазам. Некоторое время Боб щурился, пытаясь настроить фокус. Вскоре он увидел Кару: Янг Блида сидела во главе стола, рядом с Шахаром, одетая в вечернее платье. Да, наложницы Полуночников потрудились на славу. Кара действительно выглядела шикарно. Прическа, макияж, приподнятая грудь, соблазнительно выглядывающая из декольте: среди разукрашенных маньяков она выделялась, как белое пятно на огромном черном холсте.
Боба провели сквозь толпу к месту казни и привязали к столбу. Он отчетливо чувствовал запах жареной плоти товарища, обуглившегося всего в паре метров от него.
— Пожалуйста! — закричал Боб. — Пожалуйста!
— Вот, — улыбнулся Шалем. — Другое дело! Кричи, мой мальчик! Кричи!
— Пожалуйста! — вновь взмолился Боб.
Он искал лица сострадания, но все эти рожи излучали лишь одно — кровожадность. Никто не поможет. Боб обречен. Это последняя остановка на его пути. Боб начал плакать. Слезы застилали глаза. Липкие длинные волосы облепили влажное от пота лицо. Кисти натирала тугая веревка. Из-под ног шел отчетливый запах бензина.
Шалем зажег факел и подошел ближе.
— Узри же наше величие, раб! — заорал он.
Боб видел, как отвернулась Кара — Янг Блида решила не смотреть, — но еще он увидел Грэма Сайлента, поднимающегося на стол. В плаще, с зачесанными назад волосами, он смахивал на Нео из любимого фильма «Матрица». Разумеется, из первой части. Последующие ленты Боб терпеть не мог.
Пнув в сторону бутылку вина, Сайлент сказал:
— Не суди о своем величии по своей тени при заходе солнца, — Грэм щелкнул пальцами, и голова Шалема лопнула, словно мыльный пузырь.
В очередной раз лицо Боба окропила кровь.
ГЛАВА 17
Хорошо помню тот момент, когда понял, что никому нельзя доверять. Что в этом мире я могу полагаться только на себя…
Хозяин любил бойцовских собак. У него их было целых три. Но любимым его щеночком был именно я. Самый дрессированный! — ведь первые годы я делал все, что он говорил. Нужно резать — резал. Нужно душить — душил. Хозяин обучал меня искусству смерти, восхищаясь моими победами и искренне негодуя поражениями.
Вот она — настоящая школа жизни, говорил он.
Сперва я их считал.
Добычу…
Пять, десять, двадцать. Учитель привозил их несколько раз в месяц и заставлял меня вытворять с ними такие зверства, которые потом неделями снились в кошмарах. Их плачущие лица, сжимающее мои руки пальцы, звук их последнего вздоха: каждую ночь эти образы терзали мой сон. Шли дни, меня немного отпускало, но как только я вновь мог нормально засыпать, подъезжала новая жертва и все начиналось заново.
Когда он увидел, что я адаптировался — перестал каждый раз рефлексировать после очередного убийства: да, со временем это случилось, — правила изменились. Начался новый этап становления идеального хищника. Отныне мне не нужно было убивать добычу: теперь я должен был с ней сблизиться.
И, скажу я вам, этот урок я усвоил на всю жизнь!