Азиатка, примерно моего возраста: до сих пор помню свой шок, когда он привел ее ко мне… Настоящий живой человек. Тот, которого не нужно резать, душить или жечь. Мы прожили с ней в подвале чуть больше месяца. За все те годы, что я был в одиночестве, время, проведенное с Ким — так ее звали, — стало самым ярким отрезком моего существования. Именно существования. Ведь назвать жизнью то, что происходило со мной, язык не поворачивался.
Впервые за очень долгое время я вновь чувствовал себя живым человеком. Заново учился общаться.
Сперва Ким только и делала, что плакала, но когда слезы закончились, то она начала без умолку рассказывать о себе и своей семье. Возможно, это было своего рода защитной реакцией. А возможно, она знала, что ее не ждет ничего хорошего и таким образом Ким хотела оставить свой маленький след, пускай и в памяти такого человека, как я.
Я привязался к ней. Честно, привязался. Мы даже начали строить планы побега. Конечно, я знал, что все это лишь фантазии. Что нам никогда и ни за что отсюда не выбраться. Но, глядя на ее воодушевленное лицо, мне тоже хотелось в это верить. Хоть на секунду. Хоть на мгновение… Представлять запах свободы. Представлять утренние лучи солнца, не омраченные болью и кровью людей, которых мне нужно убить по указке безумного человека сверху.
Ким была классная. Веселая и милая: со своим азиатским очарованием. Если бы мы встретились при других обстоятельствах, то я бы обязательно в нее влюбился. Уверен, она могла похвастаться целой кучей ухажеров. Но мы были там, в темноте. В том месте, откуда нет выхода. И я, как мог, старался держать эмоции под контролем. Ведь прекрасно понимал: если он привел ее сюда, значит, у него есть на нее планы.
И не уверен, что они мне понравятся.
Да, признаюсь, в этот раз Хозяин превзошел себя. Он специально выждал момент. Выждал, когда я сближусь с Ким. Проникнусь ею. Именно тогда он спустился к нам в подвал и бросил нож. Клинок, чья рукоять была выполнена в виде змеи. Чешуйки, немного изогнутая форма, кончик раздвоенного языка: отличная работа умелого мастера.
— Выйдет лишь один, — коротко сказал он, и стал ждать.
Вот так просто. Всего три чертовых слова, которые в момент поменяли все…
Это было уроком, что я запомнил на всю жизнь. Как только на горизонте замаячила возможность выбраться, Ким изменилась. Милая девушка, что неделями планировала побег, в одну секунду превратилась в моего самого заклятого врага. Как по щелчку пальца.
И моргнуть не успел, а Ким уже схватилась за нож и бросилась на меня. Дикие глаза, животные крики: Ким махала лезвием так яростно, словно сам господь бог приказал ей перерезать мне глотку. От неожиданности я опешил, и у нее получилось попасть. Ким свалила меня с ног и воткнула нож прямо в глаз. До сих пор помню ее озверевшее лицо, когда она вонзала клинок.
В тот миг хозяин окончательно завершил мою метаморфозу. Он показал, что в людях нет ничего святого. Что ради себя любимого человек пойдет абсолютно на все. Предаст, обманет, убьет… Ким могла договориться со мной. Могла предложить мне напасть на нашего надзирателя вместе! Он стоял всего в паре метров от нас совершенно безоружный. У нас действительно был шанс. Я уверен, работай мы слаженно, все бы получилось. Мы бы смогли его одолеть. Выбраться из этого подвала, вдвоем.
Живыми…
Но Хозяин знал все заранее. Пока Ким пыталась разрезать мое лицо надвое, он спокойно стоял в стороне, облокотившись на стену. Не вмешивался, ничего не говорил. Лишь молча наблюдал.
По моим щекам текла кровь. Глаза заливало красным. Я пытался отбиться от обезумевшей девушки с ножом в руках и в какой-то момент у меня получилось. Не знаю, как это произошло, но когда я вытер кровь с лица, то увидел Ким, лежащую на полу. Из ее шеи торчало блестящее лезвие. Девушка подрагивала в предсмертных конвульсиях, хрипя и булькая. Я думал, что мне будет жаль ее, что я буду испытывать целую бурю эмоций, но этого не было. Совсем…
С тех пор я напрочь забыл о том, что такое жалость.
Хозяин умело стер еще одну часть моего нутра. Ту последнюю часть, которая помнила, что такое быть человеком.
***