Джоанна, пропустившая начало и не проследившая нить разговора, смотрела на нас без особого любопытства, но всё-таки прислушивалась. А меня как раз только-только стал увлекать теоретический курс монастыря.
- А для женщин позволен монашеский путь?
- В буддизме – да, в Тигрином логе такого ещё не бывало, ведь у нас все монахи – воины, а это значит, что придётся совмещать сразу две функции.
- И про геев ей расскажите, - раздался насмешливый голос Чимина за нашими спинами и мы обернулись. Джоанна захихикала при его замечании. – Чонён спрашивала, не бывает ли в золотых гомосексуализма, поведайте ей что-нибудь на эту тему, учитель.
Приподнявшиеся брови мастера Ли заставили меня устыдиться своих недавних подозрений. Но он, ничуть не оскорбившись и не пытаясь меня отчитать, объяснил:
- Буддизм не признаёт никаких половых форм, кроме естественных: мужчина и женщина. Только для них существуют учения и духовные законы, мирские или монашеские правила, те, которые помогают приходить к совершенству. Гомосексуализм, гендерные нарушения, восприятие себя как нечто среднее, неопределенность лишают человека возможности достижения и совершенства, и нирваны, и духовной чистоты, в таком случае обязательной, первой ступенью для гармонии является определение себя как нормального мужчины или нормальной женщины с соответствующими здоровыми интересами к противоположному полу. Иначе индивид нарушает баланс и задумку Создания, он находится в помраченном, запутанном состоянии из которого требуется выход. Одним словом, чтобы ответить на вопрос о гомосексуализме, скажу так: покуда человек таков, ему нет дальнейшего движения к образцу и идеалу, и ему нет места в подобной обители, если он не желает измениться.
- Доступно, спасибо, - покосилась я на Чимина, скорчив ему рожицу. Надо же, заставил мастера Ли мне окончательно развеять подозрения, а я-то думала сам продолжит доказывать, что тут только верно сориентированные мужчины.
- Я зашёл уточнить с расписанием, извините, что так прервал, - сказал Чимин, и отозвал мужчину. Тот кивнул нам, что мы можем быть свободны, и он побеседует с нами позже, если понадобится, и мы с Джоанной вышли из домика учителей. Солнце стояло высоко, и, несмотря на то, что в горах было прохладнее, чем на равнинах, в этот час подобное не работало. Перерыв на отдых и сон были не лишними, но я ещё помнила о приглашении в беседку, поэтому, не теряя минут, пообещав Джоанне подойти через полчасика, чтобы помочь ей ополоснуться, направилась туда.
За храмом, по мере приближения, стали слышны голоса и, хотя они не шумели и не гоготали, как могли бы где-нибудь на дворе обычной школы, всё-таки были оживленными. Заправив за уши волосы, я вышла из-за угла, намереваясь присоединиться к компании. По тому, что Вернон тут же выхватил меня глазами, я поняла, что слух его не подвёл, и он услышал близящиеся шаги. Он сидел вместе с Джунхуэем и Диэйтом, но они были ко мне спиной, в отличие от него. Когда я подошла достаточно близко, Вернон встал, и тогда парни догадались, что кто-то появился, встали тоже и оглянулись.
- Привет всем, - улыбнулась я, - можно к вам?
- Конечно, садись, - не указывая точное место и дав мне шанс определиться самой, предложил американец. Он разговаривал на корейском хорошо, но акцент иногда был слышен.
Я выбрала скамейку между теми, на которых уже сидели, и примостилась как бы в нейтралитете.
- Что там мастер Ли интересного рассказывал? – опустился обратно на лавку Вернон вместе с другими ребятами. Они по-мужски дождались, пока я сяду. Блин, непривычно-то как.
- Да так… о буддизме. А вы тут что, курите и в карты играете? – пошутила я, прекрасно зная, что и то, и другое моральным кодексом монастыря запрещено.
- Ага, проигравший выпивает рюмки виски, - продолжил Вернон ряд запрещённых занятий. Потом уже без шуток добавил: - Курить я бросил в пятнадцать лет, так что уже не интересуюсь подобным.
- Боже, во сколько же ты начал? – округлила я глаза.
- Лет в десять, кажется, - откинувшись на спинку, молодой человек расправил грудь и ухмыльнулся, - что ты хочешь, я с Вест-сайда, Адская кухня** ещё не забыла своих традиций.
- А как ты оказался тут?
- Случай свёл с золотыми три года назад. Я был беспризорным малым, отец в тюрьме почти на пожизненном, мать стала любовницей мафиозного итальяшки, я тоже промышлял по-мелкому с подачи этого так называемого отчима. Он меня познакомил с бандитской жизнью, и мне даже нравилось: выпивка, деньги, сигареты. Ты ещё подросток, а тебе уже всё ни по чём. Ходишь такой крутой, мнишь себя заядлым преступником, опасным, как какой-нибудь босс Гамбино***.
- Что же тебя заставило оставить подобный образ жизни? – удивилась я. Вернон был примерно моего возраста, если он три года здесь, то прекратил водиться с бандитами в те самые пятнадцать, когда бросил курить. Вряд ли в такие годы пришло бы уже разочарование и осознание чего-то порочного. Или есть взрослеющие раньше, чем другие?
- Опять же, случай. Я поругался с одним мальчишкой, из-за ерунды какой-то, обсуждали бейсбольный матч и подрались. Мне наваляли, и я очень расстроенный пришёл домой. Ну, и этот отчим суёт мне пистолет и говорит, что обиды прощать нельзя, и нельзя позволять вытирать об себя ноги. Говорит, иди и пристрели этого парня, который тебя побил. Я пошёл, даже достал пушку из-за пазухи и направил на него. Мы минут пять стояли так, он испугано смотрел на дуло, а я испугано боялся нажать случайно на курок. И у меня в голове текли мысли, что это будет неправильно, я не выиграю, если пристрелю его. Потому что он победил меня честно, а я избавлюсь от него нечестно. Короче, я не смог. Убрал пистолет и убежал, ещё больше пристыженный. Отчим, естественно, узнал, что я не смог этого сделать, ввалил мне вторую порцию за то, что я слабак. – Вернон усмехнулся и стряхнул с колена принесенный ветром обломок листочка. – Я и ушёл бродить по улицам… вот и добродился до золотых. Теперь мне не приходится сомневаться, что побеждать я буду честно. И только за правое дело.
- Ничего себе прошлое, - мотнула я головой, - да ты почти криминальный авторитет.
- Да тут почти все такие авторитеты, скажи, Джунхуэй?
- Ну, мне не приходилось раньше держать в руках пистолет, - ответил тот, к кому обратились, грациозный и миловидный юноша, немного смазливый лицом, с по-женски красивыми глазами и губами, говорящими о внутренней смеси страстей и мягкости, хитрости и правдивости. – Моих родителей убили несколько лет назад, в Шэньчжэне, во время бандитской делёжки территории. Пока отец был жив, я участвовал на самой нижней ступени в делах преступных – служил посыльным или следил за кем-нибудь, потому что мальчишки проще всего это делают, на них не обращают внимания, и они ловко умеют скрываться. А после того, как стал сиротой, я быстро попал сюда. Меня приютил Эн, один из мастеров, привёз сюда, не дал пасть духом и пропасть.