- Да ладно там тренировки, наш столик тоже не обходи, поболтаем. Расскажешь, как оно там – за стеной.
- Окей, завтракаю с вами, - пообещала я, тотчас подумав, каким взглядом оценит следующую смену партнёров Чимин.
В горах уже стемнело, звёзды зажглись на небе, и опустилась холодящая прохлада. Джоанна рассказывала мне со слов своего покойного отца, что такой резкий перепад температуры бывает ещё в пустыне, днём там можно сжариться, а ночью замёрзнуть. Немного воодушевившись тем, что побывала в обществе старшего монастырского звена, девчонка оживилась и не хотела спать. Это было очень к месту, потому что вскоре за нами пришли Чимин с Даниэлем, чтобы отвести на индивидуальные уроки, самые первые в овладении техникой боя в темноте.
Даниэль был настолько продвинут в мастерстве, что Чимин попросил его заложить основы техники в Джоанну. По двое, мы разошлись в разные стороны, и Чимин привёл меня в глухое помещение, куда не проникало ни луча света. Я думала, что сейчас начнутся новые шуточки, намёки, подначивания, поднимется постельная тема по поводу подобного ночного уединения вдали ото всех, но не тут-то было. Чимин был строг, серьёзен и сосредоточен.
- Изо дня в день, вернее, из ночи в ночь, на протяжении нескольких месяцев, тебе нужно будет хотя бы час уделять тому, чтобы ориентироваться по звукам, запахам, чувствам. Никаких драк сейчас практиковать не будем. Самое большее – ты будешь пытаться поймать разные предметы. Развивают осязание обычно путём поднесения горячих и холодных предметов, но ими заменяют человека потому… в общем, ребята не хотят в темноте заниматься ощупыванием друг друга, выходит много смеха или недовольства. Тебя я могу спросить о том же, мне приучать тебя холодными и горячими предметами, или своим собственным приближением и своими касаниями, ведь техника и должна быть направлена на распознавание в первую очередь противника - человека?
- Мне всё равно, я хихикать не буду, - не видя Чимина, а слыша только его голос, пожала плечами я. Если бы сейчас прозвучал басок Чжунэ, я бы, наверное, рухнула замертво от наслаждения. Хорошо, всё-таки, что он далеко, и никак меня не потревожит. Скотина. – А ты видишь в темноте?
- Я нет, смутно, слабый-слабый силуэт. У меня больше развиты другие чувства: слух, обоняние. В целом, это всё не так важно, потому что за порогом Лога, там, где мы ведём войну, нам выдаются аппараты ночного видения и множество других прибамбасов, но никто не застрахован от их поломки или потери, поэтому следует быть готовыми ко всему. С этой целью и мучаем адептов.
- Никаких мучений, мне интересно, правда. Достичь пределов возможностей собственного тела! Меня иногда посещали подобные мечты, особенно в период бешеного фанатизма по Брюсу Ли.
- О, я тоже обожал фильмы с ним! Хотя с Джеки Чаном были смешнее, и я переключился на них.
Мы немного поговорили, и перешли непосредственно к тому, ради чего здесь оказались. Даже с широко распахнутыми глазами я ничего не видела, сколько не вглядывалась – я не могла различить ничегошеньки, хотя в душе теплилась надежда, что какой-нибудь дар во мне откроется. Но Диэйт и Ямада были правы, пусть без таланта и некой природной избранности, я всё равно боевая единица, и мне не надо будет отчаиваться, если никакого «третьего глаза» не распахнётся.
Чимин за многие годы обучения и, в последнее время, преподавания, приобрёл способность чувствовать бесшумное приближение человеческого тепла за двадцать пять – тридцать сантиметров, а если движение было быстрым, то ударная волна по воздуху прилетала ещё раньше, и предотвратить атаку он мог загодя. Сначала, на словах, мне показалось это достаточно простым, но когда я и под конец занятия не научилась ощущать медленно подкрадывающиеся ко мне ладони дальше, чем за пять сантиметров, я огорчилась.
- Не расстраивайся, - похлопал по моему плечу Чимин, - это первый урок, у некоторых чутьё обостряется месяца через три. Чтобы ускорить процесс можно заниматься медитацией, саморазвитием, могу дать несколько советов.
- Буду благодарна, я очень хотела бы проявить себя на всю катушку.
- Попробуй определить в себе самые чувствительные места, к ним прислушиваться проще, их и проще обострить.
- И как их в себе определяют?
- Ну… в простонародье эти места называются эрогенными зонами, - со смешком уточнил Чимин. Я попыталась вспомнить, на прикосновение к чему реагировала особенно сильно, встречаясь с Чжунэ. Господи, да я дрожала, где бы он меня не потрогал! Тряхнув головой, я хотела посмотреть на Чимина, но вспомнила, что тут хоть глаз выколи, а потому обратилась ко мраку:
- А тут такие слова можно произносить? Эрогенные…
- Теоретический курс включает в себя лекции по тантрическому сексу, конечно же, можно.
- Да ладно? – выпучила я глаза, но всё ещё безрезультатно. – Монахов обучают искусству секса?!
- В жизни всё может пригодиться, - приобретя оттенок флирта, зазвучал голос Чимина, но этот флирт был будто направлен не на меня, а на мысли в целом. – Секс – созидательная часть жизни, он способствует рождению новой. Осуждается только беспорядочный и тот, который без любви. Искусство тантрического секса – это не искусство изысканных наслаждений, это часть учения о самоотверженности, в которой человек должен пренебрегать своими удовольствиями ради удовольствия ближнего даже в самые интимные моменты.
- Ух ты, монахи – гуру секса. И… все-все тут эти лекции прослушивают?
- Каждый выпускник знаком с теорией, но, сама понимаешь, тут практики нет, а пока донесёшь знания до внешнего мира – что-то можно и подзабыть, - развеселился Чимин.
- То есть, ждать от золотых реализации Камасутры не приходится?
- Ты с какой целью интересуешься? – приблизился ко мне молодой человек, и явно в зоне дальше двадцати сантиметров. Но я почувствовала! Вот чудеса! Но почему? Потому, что от темы разговора во мне заиграло возбуждение? Это и есть один из способов обострения чувствительности? По всей логике – да.
- Просто так… ну да ладно… вернёмся к этим… эрогенным. Когда их в себе отыщешь, что делать – выставлять локатором?
- Учитывая, что самая чувствительная часть тела мужчины – половые органы, все золотые, по-твоему, должны на заданиях ходить с вынутым по ветру членом? – Я засмеялась, представив эту картину.
- Нет, конечно… извини… боже, это ржачно, - не в силах успокоиться, гоготала я, закрываясь ладонью, зная, что в монастырской тишине мой хохот способен разбудить и отдалённые жилища. – Сейчас-сейчас, я успокоюсь, подожди.
- Я не тороплюсь.
- М-да, - вытирая слёзы от смеха, вздыхала я, - это был бы, кстати, неплохой тактический ход по обезвреживанию противника, как в «Храбром сердце», где они голые жопы врагу показали… А если ещё будет и женский отряд, то можно сиськи обнажить.
- Ага, и своих же отключить, - усмехнулся Чимин. – Золотые более падки на женщин, к твоему сведению, нежели их соперники, те, в основном, грезят деньгами и властью, и прекрасная женская грудь на пути к цели их не отвлечет.
- Чонгука не отвлечёт тоже, - снова зачем-то упомянула я его, сразу же пожалев об этом.
- Ну, Чонгук – это Чонгук, его и пуля во лбу не остановит, если он вознамерится кого-то прикончить. А я парень слабый, я ж засмотрюсь и – пиши пропало.
- Будет тебе прибедняться-то.
- Нет, я серьёзно. Я считаю, что всё делается ради женщин. Настоящий мужчина должен делать всё только ради женщин, а не своего честолюбия или тщеславия. Что такое слава, успешность, богатство? Меня давно это не волнует, когда-то может и волновало – сейчас нет. А вот вызвать улыбку на лице девушки, дать ей почувствовать защищённость, надежду, избавить её от одиночества. В конце концов, даровать ей любым способом счастье – разве это не достойная цель для мужчины? По-моему, единственно достойная.
- Но каждая девушка, мне кажется, хочет одного идеального принца, чтобы он всегда был с ней, а ты… разве ты такой? – прямо спросила я, догадываясь, какой Чимин ходок по девчонкам в Сеуле. – Чонгук, выходит, поступает честнее, стараясь держаться подальше от женщин?