- Золотые достижимы, - хмуро возразила девчонка. – Разве ты не знаешь, что большинство из них ходит в бордель?
- Но не все же? И уж тем более не мастера… или они тоже ходят? – изумилась я, выпрямив спину.
- Насчёт них не знаю, я не видела их там за те месяцы, что мама руководит «Пятницей». Но если ходят остальные, почему бы и им туда не заглядывать?
- Ох, Джоанна, и ты решила стать куртизанкой, чтобы однажды иметь возможность переспать с мужчиной мечты?
- А почему нет? – наивно вспыхнула она. – Невинных девушек они не трогают принципиально – это я знаю, а на посредственных, среднестатистических, никогда не посмотрят, ведь они сами – великие! Как мой папа… Разве за любовь не стоит бороться любыми средствами?
- Величия на поприще проституции ты не добьёшься. Не все средства бывают хороши.
- Но если они никому не вредят?
- Так, давай вернёмся к началу. Кроме того, что нравиться кому-то, ты чем-то заниматься хочешь? Потому что заполучить взаимную любовь – это не занятие, должно быть и какое-то призвание, хобби.
- Да нет, так-то я никогда ни чем не увлекалась. Ходила в кружок рисования, но не скажу, что меня это зацепило. А ты, Чонён, разве не хочешь кому-нибудь нравиться? Ты так сосредоточена на борьбе, неужели тебя ничто не отвлекает?
Я что, на самом деле со стороны выгляжу такой целеустремлённой и не подбитой на одно крыло коварным хулиганом? Здорово, да я умничка! Сам себя не похвалишь, как говорится…
- Я всегда рассуждала так: своему человеку, тому единственному, для кого ты предназначена, ты понравишься только самой собой, такой, какая ты есть, со своими интересами, со своим стержнем, со своей моралью, короче – с потрохами. Но для этого нужно быть какой-то, что-то собой представлять, что-то, что будет соответствовать твоему внутреннему миру, отражать его. А когда ты стараешься только нравиться, забывая о саморазвитии, ты подстраиваешься под потребности мужчин, моды, общества, критериев, ты растворяешься в заимствованиях, шаблонах и приспособленчестве, и в итоге тебя индивидуальной нет, и человек, ищущий тебя настоящую, тебя не распознает. Как он определит, что твои качества подходят ему, если ты закрываешь их и прячешь за фальшивой картинкой, направленной на то, чтобы угождать всем? Понимаешь?
Джоанна, задумавшись над этим, кивнула. Я, вдохновленная накатившим на меня ораторским искусством, продолжила:
- Только прислушиваясь к себе, занимаясь собой и своей судьбой, строя её по собственным симпатиям, приоритетам и интересам, ты завоюешь того, который тебе идеально подойдёт.
- Но тогда, выходит, люди ничего не должны делать друг для друга? Добиваться и совершать подвиги во имя любви?
- Думаю, что подвиги следует направлять на мешающие обстоятельства и преграды, а не на себя или объект вожделения. Вообще, наверное, в каком-то совершенном виде, любовь происходит с первого взгляда, и дальше люди только делают всё для того, чтобы быть вместе. Если что-то не ладится – это повод задуматься. Чонгук как-то сказал, что несовпадение – признак неверного самопонимания, я тогда с ним не согласилась, но, рассуждая после, пришла к выводу, что скорее он прав.
- Чонгук умный, - поддакнула Джоанна.
- Слишком уж, для своих лет, - вяло покритиковала я его.
- Думаешь, рано становиться умным – плохо?
- Да нет, это я так… Напротив, чем раньше поумнеешь – тем меньше ошибок наделаешь.
Послышались лёгкие шаги по ступенькам, и мы с Джоанной, посмотрев на звук, увидели идущую к нам Элию. Вся белая, как обычно, она неестественно смотрелась в зелени кустов и вьюнов, оплетающих беседку, совсем как эльфийки на обложках произведений в жанре фэнтези.
- Вы тут? О чём болтаете? – видимо, освободившись временно от дел, пришла она передохнуть, забралась на лавочку поближе к нам, и сложила руки на коленях. Элия была общительной и тянулась к людям, в отличие от Заринэ, та возилась с сыновьями и никогда не пустословила. Сначала она показалась мне самой старшей из нас, и я здраво рассудила, что ей неинтересны молодые девчушки, но за завтраком я поизучала её лицо, и пришла к выводу, что она едва ли намного старше меня. Уточнив это у внучки настоятеля, я услышала подтверждение: Заринэ была старше меня всего на год! А Лео, вроде бы, мужчина уже давно за тридцать… Лишь бы Джоанна не провела аналогию (если уже не в курсе всей истории) и не уверовала в то, что мастера и юные создания – прекрасные пары, ещё не хватало, чтоб она пыталась в свои пятнадцать соблазнить почтенного воина, ведь Заринэ, выходит, учитывая, что Хо три года, стала матерью… Ё-моё, как всё запущенно! Ещё монастырь, называется. Ладно, что это я? Не мне судить, меня тут не было, подробностей я не знаю, со свечкой не стояла, и вообще не моё дело. О чём там Элия спросила? Ах, да!
- Об интересах, любимых занятиях, - постаралась я обозначить всё так, чтобы не солгать, - вот у тебя есть какое-нибудь увлечение? Призвание, так сказать.
- О, я всегда хотела работать в медицине! – живо отозвалась альбиноска. – Но в Тибете, где я выросла, не было даже школы, поэтому я получила аттестат о неполном среднем образовании поздно, рассчитывала с ним поступить на медсестру, но не сложилось. Теперь я тут, заведую дедушкиной аптечкой, лечу от вывихов, растяжений, ушибов и простуд адептов. Пусть я и не реализовала свою мечту о том, чтобы стать медиком-специалистом, но то, что считала своим призванием от меня никуда не ушло.
- Классно! – Я дотянулась до плеча Джоанны и потрепала за него. – Вот видишь, в Тигрином логе можно найти себе столько дел! У тебя впереди месяц, чтобы присмотреться, привыкнуть ко всему.
- Шер!!! – раскатисто раздалось сверху, прерывая стройность и однолинейность нашего диалога. Мимо беседки, ковыляя и каждый второй шаг чуть ли не падая, спешил вниз, сбежав от матери, непоседливый мальчуган, пока та кричала ему от столовой. – Стой!
- Я поймаю! – подскочила Джоанна, и, пулей выбежав из беседки, догнала Шера, подхватила на руки, и понесла наверх, обратно под надзор Заринэ.
- Он когда-нибудь её доведёт, - посмеялась Элия в кулак, - ничего не заставляет его угомониться, а внизу-то обрыв! Мы постоянно поглядываем, чтобы он туда не чебурахнулся. Вот Хо – образцовый ребёнок, скажешь «сиди», так он никуда не уйдёт, пока не получит разрешения, а этот – сорванец.
- Заринэ так рано стала матерью, - стараясь не придавать голосу негодования, сказала я, - ей бы ещё погулять…
- Ты что! Нет, она бы не стала гулять, да и как? Там, откуда её забрали, женщины не гуляют, а от рассвета до заката занимаются ещё более тяжёлым трудом, да притом не имеют права выбора. А тут… Ты думаешь, её кто-то ставил тут ответственной по кухне или остальному хозяйству? Ничего подобного, она считает это своим святым долгом, и смотрит на ребят, как на дикарей, когда те стирают или готовят себе что-то сами. Она не любит говорить о том, что было до её попадания сюда, но как-то обмолвилась, что первый раз её выдали замуж в двенадцать лет.
- Двенадцать?! – чуть не упала я набок, поперхнувшись возмущением, опешившая, огорошенная. - Неужели такое ещё бывает в двадцать первом веке?
- Да, в её глуши, в селе, из которого она, это нормально. Ей, наверное, повезло, что она не родила там ещё раньше… Заринэ намекнула, что её поколачивали там. Я не могу себе представить ужасы, которые происходят где-то, в каких-то частях нашей планеты, и им невозможно противостоять. Что может двенадцатилетний ребёнок, если его отец отдаёт какому-то мужчине за… не знаю, за деньги? Или десяток голов скота? Страшно, Чонён, как подумаешь… Конечно же, после этого Лог ей рай земной, ну, а Лео – он никогда не поднимет на неё руку. Он же золотой.
- А как же его звериные приступы?
- Я ничего такого не застала, но, судя по детям… - покраснев, заулыбалась Элия, - всё решается без рукоприкладства, вполне полюбовно. Учитывая, как Заринэ ждёт каждого его приезда, и с какой тоской поглядывает иногда на ворота – не появился ли? – её всё не только устраивает, но даже радует. Будда! – девушка приложила ладони к щекам. – Бесстыдно обсуждаю чужую личную жизнь, я плохая.
- Да ладно, это всего лишь невинное сплетничанье, - подмигнула я. – Должна же я откуда-то брать информацию о том, что тут происходит? Заринэ со мной совсем не разговаривает.