- Эх, Мексиканский залив – моя территория, - взгрустнул Хоуп, - видимо, специально подрезали, чтобы туда людей не стянул. Но они нас плохо знают.
- К счастью, - заметил Ёндже.
- Тогда другой вопрос, - посмотрел поочередно на друзей Чимин, - Дзи-си или Дракон?
- А вот тут как бы хер его знает, - поморщился Хоуп, ложась поудобнее. Хана поспешила поправить под ним подушку. – Я именно ради ответа на данный вопрос не торопился застрелить наёмника. Ну, более вероятно, что Дзи-си. У этого старого хрыча аллергия на золото, он там весь извёлся, бедолага, не в силах нас перемочить.
- А почему вы не рассматриваете другие варианты? – захлопнул чемоданчик Ёндже. – Смею напомнить, что ты себя и в Шаньси засветил, мой широко известный в узких кругах друг.
- Амазонки, нанимающие вольного брата? – сформулировал Чимин и потряс головой. – Трудно представить.
- И всё же, пока не поймаем этого братца, мы не узнаем правды, - прокряхтел Хосок, заставляя себя улыбаться, - но если это окажется Дзи-си, мы же поедем и вломим ему, да?
- Конечно, - поднимаясь со своим багажом в руке, сказал Ёндже, - несколько десятков смертников во главе с калекой, обладающим убийственным юмором, против человека с многотысячной армией, рассредоточенной в пустыне. Конечно, Хоуп, мы сразу же ему вломим.
- Да уж и помечтать нельзя…
- А если это окажется Дракон? – спросил друзей Чимин. Ёндже опустил на него взгляд.
- Если покушение было делом его рук, то оно было увертюрой для отвода глаз, и скоро начнётся опера-балет.
- Не хотелось бы… интересно, Сандо знает что-нибудь об этом заказе?
- Вряд ли, - покачал головой Хосок, - наёмники не делятся между собой секретами клиентов. – Чимин тоже встал, чтобы уходить, но зашитый пострадавший задержал его: - Позвони Шуге, пусть пока не летает на задания, пусть от Джинни не отходит, провожает её в университет и встречает. До студенческих каникул неделя осталась, пусть поднапряжётся, а потом затихорится с ней где-нибудь. Лучше всего дома, с родителями Рэпмона.
- Но есть ещё семья Чжихё, - напомнил Чимин то, о чём сам подумал почти в первую очередь.
- Чёрт… думаешь, и туда могут полезть?
- Почему нет? Они теперь родня Намджуна. – Пока Хосок соображал, Чимин добавил: - За Чонён я присмотрю. А к Сынён надо приставить кого-нибудь.
- Надо. Я к вечеру решу.
Ёндже и Чимин ушли, оставив пару вдвоём. Хана взяла мужа за руку, сев поближе к изголовью.
- Ну вот, - покосился на неё шутливо Хоуп, - как ты и хотела, я задержался дома на подольше.
- Что ты такое говоришь! Не такой же ценой я хотела… лучше б уж летал куда, но целый и здоровый.
- Во-от, - протянул молодой человек, подняв палец, - всё познаётся в сравнении.
- Хосок, - несмело начала она, понизив голос, – а то… чем вы занимаетесь… ты не можешь перестать этим заниматься?
- Могу. А смысл?
- Как это, какой смысл? Целее будешь, и близким не придётся волноваться…
- Да, давай буду лежать на диване, примерно как сейчас, только не с дырой под ребром, а с десятой бутылкой соджу. Никаких переживаний, всегда под рукой, никчёмный, бухающий муж, - Хосок хмыкнул, - мужчина не может бездействовать, Хана. Это в нашей природе. Если мы не бьём морды, то гоняем на машинах, если не гоняем на машинах, то плывём на плоту через океан, если не плывём, то летим, не летим, так ползём. А если останавливаемся – дохнем, не физически, так морально. Я не хочу быть дохлым, Хана, я жив и жить буду, и буду помогать другим выживать, потому что у меня есть кое-какой опыт и мастерство на этом поприще, и мне есть, чем помочь, чему научить.
- Но… как же быть, если женщины наоборот любят постоянство, основательность, хранят домашний очаг, гнездо своё… они что же, должны сидеть в нём одни? – Хосок поднял руку и погладил её по щеке, наивную и простую, чуть не украденную у него, но не сказавшую и слова о том, что сама едва не пострадала. Она не обвинила мужа и не сказала, что уйдёт, потому что с ним опасно. Она хотела уберечь его.
- Хана, я уже сказал: в мужчинах больше дури и энергии. Не во всех, но в большинстве. В стенах они деградируют. У миллионов женщин их благоверные сидят дома, пьют пиво перед телевизором каждый вечер, забыв о том, что такое супружеский долг и опрятный внешний вид. Ты хочешь меня такого? Не думаю. Ты хочешь меня такого, какой я есть, но сидящего дома. А так не бывает. Зверь на воле – одна порода, зверь прирученный и в клетке – совсем другая.
- Я понимаю, Хосок, - опустила она понуро лицо.
- Понимаешь, но всё равно не довольна этим, я знаю, - вздохнул он. – Что поделать? С чем-то нужно свыкаться, а в чём-то, вопреки всему, искать плюсы. Вот я обездвижен и обречен на постельный режим дня на три…
- Ёндже сказал дней пять! – поправила Хана.
- Тем хуже. Дней пять я буду лежать и, как ты думаешь, чем мне нельзя наверняка теперь заниматься? – Вместо слов жена поалела, поняв намёк. – Да, нельзя мне напрягаться, но если не напрягаясь… может, наконец-то, ты бы… облегчила страдания близкому человеку?
- Я приготовлю тебе что-нибудь полезное, для восстановления сил. – Хана решительно направилась в кухню. Хоуп протянул руку ей в след:
- Милая, оральным сексом занимаются все люди, в этом нет ничего предосудительного! Это даже приятно! Могло бы быть… - шепотом закончил Хосок себе под нос.
- Порнография! – крикнула с кухни Хана и загремела посудой. Болеющий разочаровано уставился в стену напротив.
- Ни орала, ни анала, ни позы летящей цапли, - пожаловался он тихонько вслух, с иронией, самому себе, скребя пальцами висящей с дивана руки по паркету. – Если ещё золотой долг бросить, то точно сопьюсь.
Комментарий к Глава не от лица Чонён (2)
*гловелетты – короткие перчатки без пальцев, если вдруг кто не знает, в отличие от митенок подразумевается обычно что-то более брутальное, не вязаное, а кожаное и т.д.
ОТ АВТОРА: дальнейшие интриги по расследованию покушения вряд ли войдут в это произведение, скорее они откроются в “Империи”
========== Глава с Чонён и её мужским окружением ==========
Жужжание среди безмолвия. Как рано проснувшаяся муха бьётся по стеклу, стрекоча чересчур шустрыми крылышками. И не знаешь, чего больше хочется – выпустить её, или шлёпнуть. Мне очень хотелось шлёпнуть то, что жужжало. Мы с Югёмом и Джуниором чуть ли не до пяти утра смотрели фильмы, ели пиццу и ржали как стадо диких коней, и я боялась, что пойдут жалобы от соседей, но миновало подобное огорчение.
Открыв глаза, я опознала звук – вибрация мобильника. Вытянув руку, взяв его и поднеся к лицу, я прочла: «Ку Чжунэ». Пора переименовывать его в «зайку», «любимого» или «сладенького»? Тьфу ты, какое отвратительное недоразумение вся эта девчачья слюнявость с целью доказать неизвестно что и кому. А как я записана у Чжунэ? Ебанутая девица? Вариант для перепихона? «Не даёт, но даст»?
- Алло? – подняла я, бормоча сонным голосом.
- Привет, ты что, спишь ещё что ли? – удивился парень, услышав мою вялость через километры.
- Да, и ты меня разбудил, - привычно отчитала его я.
- Прости. Хорошо отгуляли свадьбу?
- Неплохо, - подтянулась я, заставляя подушку стоять, облокотившись на спинку кровати. – Пили, ели, танцевали.
- Я и подумал, что ты будешь уставшая, не стал вчера вечером беспокоить… Сегодня увидимся? – Я покряхтела в кулак, нашла часы на столе, за которым занималась уроками (не очень успешно), обнаружила полуденное время. Голос невольно зазвучал громче:
- Только если позже, часа через два-три. Я ещё не ела, не умывалась…
- Конечно, понятное дело, - согласился он, - тогда напишешь, как окончательно придёшь в себя? И я выеду.
- Договорились, до встречи! – скинула я и опять откинула голову. Я выпила совсем мало, и ничего не болело и не звенело в черепной коробке, кроме мыслей о том, что надо приучаться жить как-то иначе, по-другому. Как – я ещё не поняла, но несомненно иначе, без споров за ванную и очередность, без вырывания пульта от телевизора, без ладони на плече, когда грустно, без возможности проорать о каком-нибудь достижении, приходя домой, чтобы с тобой вместе порадовались.