И в этот момент загудело. Не в голове, а за стенкой, где-то в зале. Я подскочила, пытаясь понять, что происходит, и вспомнила, что Югём с Джуниором остались ночевать у меня, на диване, разложенном для трёх сестёр, что были не воспоминанием ещё в пятницу. Мои друзья до сих пор здесь? А куда бы им спешить, в воскресенье-то.
Нырнув в шорты, я поправила пижамную футболку, в которой спала и, не взглянув в зеркало, выползла из комнаты, прошлась по коридору и высунулась из-за угла. Диван был собран, посуда унесена, царил порядок, как будто Чжихё и не покинула этот дом. Югёма не было, а Чжинён с пылесосом обхаживал комнату. Это и было причиной гула.
- Джуниор? – позвала я. Он обернулся через плечо, увидел меня, спешно выключил пылесос, возвращая тишину. – Доброе утро, ты какого хрена делаешь?
- Убираюсь… - растерялся он, заметив моё лёгкое недовольство. – Мы накрошили ночью, и я решил прибрать… Я потревожил тебя? Прости, я услышал твой голос, и понял, что ты проснулась, что уже можно шуметь…
- Шуметь-то можно, но неужели ты думаешь, что я бы сама не прибралась? – вышла я из-за угла и плюхнулась в кресло, сложив ноги в позу лотоса. Если он так думал, то думал правильно, но мне сделалось неловко, что моя хозяйственная лень, а вернее отсутствие хозяйственности – правда.
- Прибралась бы, но мне всё равно нечем было заняться…
- А где Югём?
- Он рано встал и домой ушёл. Наверное, чтобы родители не волновались, или я не знаю, что ещё.
- А ты?
- Мои знают, где я, - присел он на соседнее кресло, чтобы не нависать надо мной. Но увидел что-то в моём лице и пристыжено уточнил: - Тебе не нравится, что я остался?
- Да нет, без проблем. Когда бы я выгоняла друзей из дома? – хохотнула я, похлопав его по ладони как можно более ненавязчиво, совсем невинным жестом. Братским, так сказать.
- За Югёмом закрылся я, поэтому… чтобы за мной закрыть дверь, надо было будить тебя, а я не хотел. И не мог оставить тебя дома одну, с открытой дверью, а ключи забирать – не имею права. Вот и подумал, дождусь, пока ты встанешь. Завтрак тебе согреть? – остановил себя Чжинён, потому что заговорил слишком быстро, пряча в этом смущение. Мы оба ещё помнили, что он предложил мне встречаться, а я как бы отказалась, дала понять, что этому не бывать, поэтому Джуниор старался не задеть никак своей гордости, не усугублять отношений.
- Уж это-то я и сама могу, - улыбаясь, соскочила я ступнями на пол. – Составишь компанию?
- С удовольствием, - пошёл он за мной на кухню. – Я видел в холодильнике, как Чжихё тебе всё наготовила, подписала. Молодец. Похоже, она самая предусмотрительная сестра на свете.
- У меня вообще самые лучшие на свете сестры, - от души призналась я. – Не знаю, как долго я без них протяну…
- А Сынён разве тоже переехала?
- Не радикально, но у неё вроде бы завязались серьёзные отношения, она чаще старается ночевать там, а не здесь.
- Глядя на них, тебе не захотелось последовать их примеру? – спросил Чжинён. Я вылезла из холодильника с контейнером еды. Наши глаза встретились, и он отвёл свои первым. – Извини, я не хотел опять об этом, вопрос как-то сам собой сорвался. Забыли.
- Спасибо.
- Чонён… я беспокоюсь о тебе, - тише сказал он.
- В смысле?
- Ну, ты одна… мало ли что? Можно я буду о тебе заботиться?
- В смысле? – как глупая малолетка тупо повторила я, выставив время на микроволновке.
- Я ничего кроме заботы не имею в виду. Ты разрешишь мне приходить к тебе, чтобы прибраться, приготовить, с учебой помочь, если нужно?
- Это что за услуги немецкой горничной? – засмеялась я, сев напротив него и поглядывая на таймер.
- Ну… просто.
- Просто… - эхом прозвучала я. – Ничего это не просто, Джуниор, и ты знаешь об этом, поэтому, прости и ты меня, но я вынуждена отказаться. Мне не помешает привыкнуть к самостоятельности. Это будет лучше, чем занимать твоё время тем, что… не принесёт никаких плодов, - смело посмотрела я ему в глаза, посомневавшись, прежде чем закончить. Я не хотела наносить новые раны другу. Чжинён вздохнул, смиренно кивнув.
- Ты не должна бояться говорить мне подобного, - подбодрил меня он, - не стесняйся говорить «нет», если действительно так чувствуешь, - безнадёжно улыбнулся он, смахнув невидимую крошку со стола. – Но позволь и мне быть искренним. Ты просишь не портить дружбу моими признаниями, но, по мне, ничего не испортит её сильнее лжи. Я не хочу врать, Чонён. Ты мне нравишься, как друг, как девушка, как человек. Я хотел бы быть не только твоим другом, но и парнем, и я не заставляю тебя соглашаться, ты не должна, если такое вдруг имеет место быть, испытывать муки совести. Ты тут ни при чём. Это мои чувства, и я хочу быть в них честен. Можно?
Я с уважением посмотрела на Джуниора. Меня всегда восхищало его внутреннее благородство. Пожалуй, более достойного парня я никогда не встречала: правдивого, отвечающего за свои слова, не склонного к переменам, следящего за своими поступками. Я знала его много лет, и ни разу не заметила за ним подлости, лукавства, лицемерия, хотя бы зависти к кому-то. Были ли у Чжинёна недостатки? Я не знала ни одного. Может, от того он и был мне каплю скучен? Чжунэ так сильно притягивал к себе, хотя сплошь состоял из сомнительных и неважных качеств. Даже Чонгук, влюбленность в которого постепенно отходила на задний план, любил приврать и темнить, было в нём нечто порочное, хоть и хорошо скрытое, а вот в Чжинёне ни на грамм не было. Чистота и добродушие. Мне захотелось признаться ему, что я стала встречаться с Чжунэ, потому что Джуниор, как никто другой, заслуживал откровенности, но я не могла себя заставить, язык не поворачивался. Что он скажет, когда узнает, что я сошлась с типом, которого осуждала и порицала громче других? Не я ли жаловалась Джуниору на то, что Югём связался с плохим человеком? И вот вам пожалуйста, я девушка этого плохого человека. Я не выдержу взгляда Чжинёна, если признаюсь ему в этом.
- Можно, Джуниор, - дала я добро, и микроволновка запищала. Достав заготовку Чжихё, я разделила её пополам с другом, и мы принялись синхронно уминать за обе щеки. Неловкость пропала, мы вновь превратились в товарищей, беззаботных приятелей детства, и я была благодарна за то, что я по-прежнему не одинока. Я не хочу возвращаться к тем мыслям, с которыми вырубилась вчера до прихода ребят, снова нагнетать на себя тоску, гадать, как сложится дальше судьба, как ею распорядиться? Нет уж.
Когда Чжинён ушёл, я полезла в душ, вымылась с головой, стирая запахи и впечатления от свадьбы сестры. Другие бы девчонки думали: «Хочу так же!», потому что торжество удалось, было душевным и настоящим, но я уже разобралась с тем, что подобные перспективы – не моё. Я с удовольствием приду в гости к кому угодно, но я не хочу быть той замужней обременённой дамой, которая выходит только до магазина, которую все навещают, а она никуда не выбирается. А брак, в традиционном его понимании, патриархальном, что-то подобное и подразумевал. Если в браке люди оставались равны, или женщина строила в нём карьеру, его обязательно называли неправильным, или обвиняли супругов в свободных отношениях, а то и в проблемах между ними, иначе какая бы женщина стала покидать очаг ради работы? А как же дети? А как же стряпня у плиты? А как же истинное предназначение каждой женщины, и бабская долюшка? Кудах-тах-тах, ко-ко-ко – вот так это звучало в моём сознании.
Обмотанная полотенцем, тряся чуть отросшими волосами, как ньюфаундленд, вылезший из лужи, я добралась до телефона и написала Чжунэ, чтобы выезжал. Пока он соберётся и приедет, я успею три раза высохнуть и пять раз переодеться.
Но он снова удивил, прибыв чуть раньше, чем я рассчитывала. Я просила его ждать за углом, но когда вышла, машина стояла у подъезда. Немного обиженная на непослушание, я влезла в салон, и потянулась поцеловать его, но Чжунэ не повернул ко мне лица, как обычно делал. Я отстранилась обратно:
- Что-то случилось? – Он, жамкая губы, что всегда выдавало его нервное настроение, «царское», как я его называла, начал что-то думать, поглаживая руль. – Ну? – поторопила я, желая поскорее скрыться со двора. Порш подобной марки – как бельмо на глазу, такое все мигом заметят.