– Ну, здравствуй, Слава, – протянул ему руку Геннадий, закадычный друг с детства и заклятый враг с той самой конференции, на которой он представил свое изобретение. За спиной Геннадия маячили два больших серых крыла, ниже от груди начиналось серое оперение, переходившее в сильные когтистые лапы.
– Да не боись, не заразишься. Я успел «поколдовать» над твоей формулой, правда несколько недоработал, – Гена усмехнулся и сделал широкий жест, показывая на себя, – результат, как видишь, на лицо… вернее на ноги.
– Генка, – Слава еле проглотил комок, застывший в горле. Взявшись за руку, он крепко обнял Геннадия, – прости меня, юродивого.
– Ну, ну будет. Помнишь, как я мечтал летать как птица, правда не таким образом, – Геннадий пошевелил крыльями и улыбнулся.
– Даа, ты всегда славился оптимистичным взглядом на мир.
В это время в другой части леса у реки, над которой также стелился синий туман, на ветвях раскидистого дуба сидел и смотрел в воду седой старик. То место, куда попадал его взгляд, было свободно от тумана и в прозрачной воде, как в зеркале старик видел разговаривающих друзей.
– Опять встретились, где ж мои расчеты не верны, – пробормотал с досадой старик и отвернулся от реки. «Зеркало» затянуло туманом. Старик вдумчиво посмотрел на луну, шевеля губами. Тут дуб задвигал ветками и застонал. Старик погладил дерево.
– Потерпи, Аркаша, скоро утро, а завтра уйдем на гору. Там туман не достает.
– Уж которую ночь обещаешь, прошелестело из ветвей, – сил уж нет.
«Где я опять просчитался?», – думал старик, не слушая жалобы, «две недели уже бьюсь над ними, всё бестолку. Хитрый этот Генка, где-то путает меня».
– Дай-ка мне расчеты, – обратился к дубу старик.
Из ветвей высунулась волосатая рука держащая планшет.
– Нет, нет. Давай по старинке, на бумажном носителе. Оно это как-то вернее будет.
И взяв, протянутую ему этой же рукой, бумагу и перо углубился в расчеты.
Ночь близилась к рассвету. Луна побледнела и становилась всё прозрачнее и прозрачнее. С востока начинался новый день, своим светом заставляя синий туман прятаться. Проговорив всю ночь до утра, Геннадий в который раз объяснил другу, что они попали во временную петлю, создаваемую им создателем синего тумана.
– Так не зря мне всё время казалось, что я по этим камням уж больно долго ползу, – протянул Слава, – делать-то что будем?
– У нас один шанс – успеть всё изменить до полудня, иначе опять по кругу пойдем.
– Как так?
– Всё просто. Лаборатория представляет собой неизменную точку, где время идет своим чередом и не изменяется. Нужно успеть добраться туда до полудня.
– И сколько раз мы уже пытаемся?
– Ой, много и не спрашивай.
– Стоп. А ты-то откуда всё знаешь? Ты не попадаешь во временную петлю?
– Попадаю, а как иначе я бы сейчас с тобой разговаривал. Просто именно тебе в момент перемещения не дают возможности помнить, что было раньше.
– Зачем?
– Затем, что только тебе приходит Решение по возвращению мира.
– День сурка просто какой-то, только с полной амнезией.
– Что?
– Да фильм такой был очень давно. Ладно, давай рули раз уж ты в курсе событий.
– Ну что ж, – вздохнул Геннадий, – сегодня опять пробуем другой путь.
– А почему сразу в лабораторию нельзя?
– Да можно. Однако, Решение к тебе приходит только после определенных встреч, а вот после каких – загадка. Так что приходится тебя снова и снова… в общем, что болтать, сам увидишь. Полетели. Для начала познакомлю тебя с Марино-Светой или Свето-Мариной, они никак не определятся, спорят всё время.
И с этими словами он подхватил Славу подмышки и взмыл в воздух.
– Даа, чудны твои дела, Господи.
– Ну ты себя с Богом-то не равняй. Натворил дел, а на Бога сваливаешь.
– Да, да, прости, это я так.
Слава смотрел на морскую рябь под ногами и вспоминал…
В бликах волн мелькнули хорошенькие женские ножки. Девушка перевернулась на спину и поплыла, красиво взмахивая изящными руками.
– Диина, – неслось с берега, – Дииинааа.
Девушка повернулась и помахала рукой, затем снова легла на спину и поплыла уже к берегу. Слава шел к ней с большим полотенцем в руках и буквально выудил из воды. Закутал в полотенце и подняв на руки понес на берег…
Воспоминания прервал странный звук слева. Краем глаза Слава заметил чайку, но что-то странно необычное цепляло взгляд, и он внимательно вгляделся в неё. «Странно, как же она летит», – подумал он, рассматривая рыбий хвост, трепыхавшийся на ветру, – «или она так управляет своим полетом?» Тут чайка повернула к нему голову и явственно произнесла: